Питер: Подойдет любая книга, лишь бы пулю отвела [128].
Гарриет (читает):После же всех умерла и жена [129]. Вероятно, от боли в спине.
Питер: Спина болит, окаменеть готова, и разум на пороге забытья, как будто пью настой болиголова… [130]
Гарриет (с внезапной деловитостью):Посмотрите на сигаретную карточку.
Питер: Она из новой серии.
Гарриет: Тогда пачка лежит тут совсем недолго.
Питер (устало):Хорошо, возьмите. Назовем ее уликой. А со Святым Писанием что?
Гарриет (многозначительным тоном):Оставьте его себе, вам будет полезно.
Питер: Очень хорошо. (Еще более многозначительным тоном.)Начнем с Песни Песней?
Гарриет: Вы делом занимайтесь.
Питер: А я занимаюсь. Сколько мы прошли?
Гарриет: Сколько миль до Вавилона? [131]
Питер: Мы прошли полторы мили, Утюг все еще виден.
(Расходятся.)
Питер: Эй!
Гарриет: Что?
Питер: Я только хотел спросить, обдумали ли вы то мое предложение. Насчет замужества.
Гарриет ( саркастически):Вы, полагаю, представили себе, до чего восхитительно идти по жизни вместе, как вот мы сейчас?
Питер: Ну, не совсем как сейчас. Мне больше нравится идти рука в руке.
Гарриет: Ой, что у вас в руке?!
Питер: Дохлая морская звезда.
Гарриет: Бедная звезда!
Питер: Надеюсь, вы не обиделись?
Гарриет: О господи, нет.
Они побрели дальше и вскоре добрались до места, где на берег спускалась тропа от дома Поллоков. Здесь пляж был весь покрыт галькой, кое-где попадались камни побольше. Уимзи обыскал его с удвоенной тщательностью, скрупулезно перевернул каждый камень, лежавший выше линии полной воды, и даже немного поднялся по тропинке. Ничего важного вроде бы не нашел. Они двинулись снова, заметив, что из-за высокого обрыва с берега не видно домов. Через пару сотен ярдов Гарриет вновь подала голос:
– Э-ге-гей!
– Что?
– На этот раз я и вправду кое-что нашла.
Питер примчался моментально.
– Если вы меня дурачите, я вам шею сверну. Дайте-ка взглянуть дядюшке Питеру… Хм… Интересно, определенно интересно.
– В любом случае она должна принести удачу.
– Вы ее неправильно держите, из нее так вся удача высыплется. Осторожнее, а то наступит черный день… кое для кого. Дайте мне.
Его пальцы бережно ощупали металлический полукруг, отряхнув от песка.
– Подкова новая и пролежала тут не очень долго. Неделю – может быть, чуть больше. Принадлежит славной коренастой лошадке, около четырнадцати ладоней в холке. Красивый зверь, довольно хороших кровей, часто теряет подковы, слегка припадает на правую переднюю.
– Холмс, это великолепно! Как вы это делаете?
– Очень просто, мой дорогой Ватсон. Подкова не стерта из-за „цок-цок-цок по каменистой дороге“ [132]– значит, достаточно новая. Немного заржавела от воды, но песок и камни почти ее не отшлифовали. И совсем не разъедена ржавчиной, а это говорит о том, что пробыла она здесь недолго. Размер подковы дает нам размеры лошадки, а ее форма указывает на славное, круглое, породистое копыто. Подкова новая, однако не только что с наковальни и немного изношена с внутренней стороны спереди. Значит, тот, кто ее носил, слегка спотыкался. А по тому, как вбиты и загнуты гвозди, видно, что кузнец хотел закрепить подкову как можно надежней – поэтому я и сказал, что этот коник то и дело теряет подковы. Но не будем его – или ее – винить. Тут столько камней – достаточно слегка стукнуться или запнуться, чтобы подкова слетела.
– Его или ее. А вы не можете угадать пол и масть, раз уж на то пошло?
– Боюсь, что даже я не всесилен, дорогой Ватсон.
– Думаете, подкова лежала там, где упала? Или море ее далеко отнесло? Я нашла ее прямо тут, у кромки воды, глубоко в песке.
– Ну, плавать она не умеет, но прилив мог протащить ее немного туда или сюда, и с каждым приливом она уходила бы все глубже в песок. Это большая удача, что вы ее нашли. Но мы не можем сказать, где именно пробежала лошадь, если вы об этом. Подкова не могла просто отвалиться, ее отбросило бы, а куда – зависит от скорости, направления и так далее.
– Точно. Что ж, замечательный пример дедукции… Питер! Вы так и думали, что мы найдем подкову?
– Нет. Я собирался найти лошадь, но подкова – чистейшей воды везение.
– И наблюдательность. Это я ее нашла.
– Вы. Я готов вас за это расцеловать. Но не надо дрожать и морщиться. Я не собираюсь этого делать. Наш поцелуй должен стать важным событием, одним из тех, что остаются в памяти навсегда, как когда впервые пробуешь личи. А не вставным номером второстепенной важности, сопровождающим детективное расследование.
– Кажется, это потрясающее открытие вас опьянило, – холодно произнесла Гарриет. – Вы сказали, что пришли сюда в поисках лошади?
– Естественно. А вы?
– Я и не подумала.
– Бедная горожаночка! Для вас, кокни, лошадь – всего лишь то, что мешает проезду машин. Ваши знания исчерпываются стишком „Два факта знаю про лошадок, один из них довольно гадок“ [133]. Вам когда-нибудь приходило в голову, что лошадь создана для бе-е-е-га и может покрывать заданное расстояние в заданное время? Вы даже на Дерби ни разу ничего не проиграли? Бедная девочка. Ну подождите, вот мы поженимся… Вы у меня ежедневно будете падать с лошади, пока не научитесь на ней сидеть.
Гарриет молчала. Она внезапно увидела Уимзи в новом свете. Она знала, что он умен, привлекателен, учтив, богат, начитан, забавен и влюблен, но до сих пор он не казался ей существом настолько высшим, чтобы перед ним хотелось упасть ниц и воздать почести. Теперь она почувствовала, что в нем все же есть нечто божественное. Он умеет управлять лошадью. Она на мгновение представила его – нарядного, с иголочки, в цилиндре, розовом рединготе и белых бриджах, как он сидит где-то в вышине на огромном горячем животном, которое гарцует и играет под ним, а он не ведет и бровью, сохраняя величественное спокойствие. Ценой немалых усилий воображение поскорей одело ее в амазонку идеального покроя, водрузило на спину еще более огромного и норовистого животного и поместило рядом с ним, в лучах почтительного восхищения титулованного и нетитулованного дворянства. Эта ослепительная картина ее рассмешила.
– С падением я бы прекрасно справилась. Может быть, лучше пойдем?
– Хм. Да. Думаю, остальной путь мы проделаем при помощи лошадиных сил. Дороги я отсюда не вижу, но, скорее всего, верный Бантер ждет нас где-нибудь неподалеку. Тут мы вряд ли найдем что-нибудь еще. Две подковы – это уже было бы сверхдолжное благодеяние.
Гарриет горячо поддержала это решение.
– Лезть вверх по скалам нам ни к чему, – продолжал Уимзи. – Мы свернем и выйдем на дорогу по тропинке. Библию и башмак выбросим, вряд ли они нам что-то дадут.
– Куда мы отправимся?
– В Дарли, на поиски лошади. Думаю, мы обнаружим, что она принадлежит мистеру Ньюкомбу, который, помнится, недавно жаловался на дыры в изгороди. Посмотрим.
Они быстро преодолели две или три мили, остававшиеся до Дарли. Остановиться пришлось лишь однажды, дожидаясь, пока откроют ворота на полустанке. В начале Хинкс-лейн они вышли из машины и прошли до места, где когда-то стояла палатка.
– Хотелось бы привлечь ваше внимание, – сказал Уимзи, – к трем овсяным зернам, найденным на этом месте, и двум дюймам горелой веревки, обнаруженным среди пепла. Бантер, эти вещи у вас?
– Да, милорд.
Бантер покопался во внутренностях машины и извлек небольшой бумажный пакет и недоуздок. Все это он передал Уимзи, который немедленно открыл пакет и высыпал из него в свою шляпу пару горстей овса.
128
Строки из стихотворения „В солдатской столовой“ поэта викторианского времени Сэмюела К. Коэна. Его герой, британский солдат, спасся от выстрела сипая (индийского повстанца), потому что пуля попала в Библию, лежавшую в нагрудном кармане.
130
Искаженная цитата из „Оды соловью“ Дж. Китса:
132
Поговорка: „Конские копыта страдают не от охоты, а от цок-цок-цок
по каменистой дороге“.
133
Двустишие принадлежит перу американской писательницы Наоми Ройд-Смит. Перевод с англ. Г. Дурново.