– Потому что вы еще не нашли тело.
Инспектор поскреб в затылке.
– Вы же не хотите сказать, что кто-то пришел и унес тело? Кому это нужно?
– И правда, кому? Если я прав, именно этого убийца и не хочет. Он хочет, чтобы труп нашли.
– Зачем?
– Потому что он убил не ради 300 фунтов золотом.
– Но вы сказали, что поэтому труп не нашли.
– Это так.
– Вам бы, милорд, кроссворды сочинять, прошу прощения, – проворчал инспектор. – Повторите-ка. Он не стал прятать труп, потому что убил не из-за 300 фунтов. А так как убийство совершено не из-за 300 фунтов, мы никак не найдем труп. Так?
– Совершенно верно.
Инспектор страдальчески нахмурился. Затем его широкое лицо осветила лучистая улыбка. Он торжествующе хлопнул себя по ляжке.
– Ну конечно, милорд! Ей-богу, вы абсолютно правы. Ну и олухи же мы, что раньше не догадались. Ясно как день. Но вы так хитро это сказали, что я запутался. Надо это на супере испытать. Спорю, с первого раза он ничего не поймет. Он не спрятал труп, потому что хотел… Нет, не так. Труп пропал, потому что он взял… то есть не брал…
– Попробуйте зарифмовать, – предложил Уимзи.
– Прекрасно, милорд, – одобрил инспектор. – Вы настоящий поэт.
Он вытащил записную книжку и торжественно записал четверостишие.
– Чудесно поется на мотив „Нам не страшен серый волк“. Разрешаю вам исполнить на следующем концерте сотрудников полиции. Гонорара не прошу.
– Будет вам шутить, милорд. – Инспектор улыбнулся снисходительно, однако, покидая полицейский участок, Уимзи услышал, как низкий голос старательно выводит:
Уимзи вернулся в „Бельвю“, где его ждала записка, в которой Гарриет изложила суть беседы с миссис Уэлдон. Он несколько мгновений помедлил, нахмурив лоб, а затем вдруг кликнул дворецкого:
– Бантер, дружище. Думаю, вам пора прокатиться в Хантингдоншир.
– Очень хорошо, милорд.
– Вы поедете в местечко под названием Лимхерст и вызнаете все о мистере Генри Уэлдоне, который владеет там фермой.
– Конечно, милорд.
– Деревушка маленькая, так что вам понадобится предлог для ее посещения. Например, такой: вы купили или взяли напрокат машину и вынуждены заночевать там из-за какой-нибудь хитрой поломки двигателя.
– Совершенно верно, милорд.
– Вот 30 фунтов. Если нужно больше, дайте мне знать.
– Очень хорошо, милорд.
– Вы конечно же остановитесь в главном пабе и наведете справки в баре.
– Конечно, милорд.
– Узнаете про Уэлдона все, что можно, и в особенности – каковы его финансовое положение и репутация.
– Несомненно, милорд.
– Постараетесь сделать это побыстрее и вернетесь как можно скорее.
– Очень хорошо, милорд.
– И отправитесь туда немедленно.
– Очень хорошо, милорд.
– Тогда ступайте!
– Очень хорошо, милорд. Сорочки вашей светлости лежат во втором ящике, шелковые носки – в лотке с правой стороны шкафа, а над ними располагаются галстуки.
– Очень хорошо, Бантер, – машинально отозвался Уимзи.
Десять минут спустя Бантер с чемоданом в руке уже шагал в сторону железнодорожной станции.
Глава XVIII
Свидетельствует змея
После турецкой бани мисс Гарриет Вэйн отправилась по магазинам. Это была уже вторая ее подобная экспедиция со времени прибытия в Уилверкомб, и оба раза покупки были продиктованы желанием понравиться мужчине. Сейчас она искала дневное платье. Зачем? Для пикника.
Она уже ездила на пикник с лордом Питером, и тогда было совершенно достаточно старой твидовой юбки и поношенного джемпера. Но сегодня ими было не обойтись. Она встречалась с миссис Уэлдон и Генри.
Причудливые комплексы, из-за которых она была резка, груба и в целом абсолютно невыносима с лордом Питером, ничуть не беспокоили ее при общении с Генри Уэлдоном. Ему она демонстрировала ненавязчивую разновидность милой женственности, которая поразила бы Уимзи. Она выбрала изящное платье, сшитое из того, что писатели-мужчины называют „какой-то мягкой, облегающей материей“. Лиф подчеркивал фигуру, а юбка живописно колыхалась вокруг лодыжек. Гарриет усилила производимый эффект гигантской шляпой, поля которой с одного боку загораживали лицо и щекотали плечо, а с другого были отвернуты назад, открывая копну черных локонов, искусно завитых и уложенных старшим парикмахером „Гранд-отеля“. Соблазнительный туалет, вопиюще непригодный для пикника, дополнили бежевые туфли на высоких каблуках, тонкие шелковые чулки, расшитые перчатки и сумочка. В довершение она искусно, но сдержанно наложила макияж, создав впечатление опытности, имитирующей невинность. Разодетая таким образом, Гарриет заняла место рядом с Генри на переднем сиденье большого седана миссис Уэлдон. Сама хозяйка села сзади. В ногах у нее стояла роскошная корзинка с провизией, а рядом на сиденье лежал ящик с освежительными напитками.
Генри был польщен стараниями мисс Вэйн угодить ему, а также тем, что она открыто восхищалась его манерой вождения. Манера эта отличалась показным лихачеством, грубостью и стремлением „нагнать страху“ на всех, кто встретится на дороге. Гарриет умела водить и, как любой водитель в роли пассажира, очень страдала. Но даже когда Генри повернул на скорости пятьдесят миль в час, едва вписавшись в поворот и спихнув на обочину мотоциклиста, она всего лишь заметила, что на высокой скорости всегда нервничает (что, в общем, было правдой).
Мистер Уэлдон, внезапно увидев стадо коров прямо перед капотом, яростно ударил по тормозам, а сбрасывая передачу, чуть не выломал рычаг скоростей. Затем снисходительно улыбнулся:
– На что эти чертовы машины, если их не гонять? Это не лошади – они неживые. Годятся только чтобы добраться из одного места в другое.
Он подождал, пока коровы перейдут дорогу, а затем так резко выжал сцепление, что освежительные напитки едва не попадали на пол машины.
– Ради удовольствия я за руль не сяду, – продолжал Уэлдон. – Я воздух люблю, а эти жуткие душные жестянки воняют бензином. Я когда-то разводил коников, но этот рынок пошел прахом. Чертовски досадно.
Гарриет согласилась и сказала, что очень любит лошадей. Жить на ферме, наверное, чудесно.
– Неплохо, если только не пытаетесь прожить на то, что она дает.
– Полагаю, в нынешние времена это трудно.
– Чертовски трудно, – подхватил было Уэлдон, но тут же прибавил, спохватившись, – хотя мне-то жаловаться не приходится.
– Да? Я очень рада. Я хочу сказать, замечательно, что вы смогли оставить работу и приехали сюда. Наверное, когда за фермой хорошо следят, на ней все, как говорится, само собой делается?
Уэлдон посмотрел на нее так, будто пытался отыскать в ее словах скрытый смысл. Она невинно ему улыбнулась.
– Эхм… На самом-то деле это та еще обуза, – сказал он. – Но что поделаешь? Не мог же я бросить мать одну в этой дыре.
– Конечно нет. Так благородно с вашей стороны приехать и поддержать ее. А кроме того… ну, я хочу сказать – совсем другое дело, когда рядом есть кто-то, с кем приятно поговорить.