Затем я выяснил в „Гранд-отеле“ адрес этого Алексиса. Я сделал все, чтоб не наткнуться на старушку. Позвонил управляющему, наплел что-то про посылку, которая пришла на чужой адрес, и узнал все, что надо. Потом пошел по этому адресу и попытался выведать что-нибудь у тамошней тетки, но она ничего не сказала, кроме того, что Алексиса можно найти в таком-то ресторане. Я туда зашел, его не обнаружил, но там был один парень – не знаю его имени, какой-то даго, – и он сказал, что я могу узнать то, что мне нужно, в Зимнем саду.
Генри помолчал.
– Конечно, – продолжил он, – вам это покажется подозрительным: я там отирался, расспрашивал про Алексиса, а назавтра произошла вся эта история. Но так оно и было. Потом я вернулся туда, где оставил машину, и никак не мог ее завести, проклинал идиота, который мне ее сдал, и решил отвезти ее в гараж. Но потом она все-таки завелась, разогрелась и ехала нормально. В гараже не поняли, что с ней не так. Они что-то отвинтили, что-то подкрутили, взяли с меня полкроны, и все. К тому времени, как они закончили, я был сыт по горло и хотел только довезти мерзкую жестянку до места, пока она на ходу. Так что вернулся в Дарли. Двигатель всю дорогу норовил заглохнуть. Потом пошел прогуляться и больше в тот день ничего не делал, только чуть позже заглянул в „Перья“ пропустить пинту.
– Куда вы прогулялись?
– Прошелся по пляжу. А что?
– Просто интересуюсь, не добрели ли вы до Утюга?
– Четыре с половиной мили? Вот еще. По правде сказать, я до сих пор не видел этого места и видеть не хочу. Так или иначе, вы хотите знать про четверг. Все подробности, как в детективах пишут, а? Примерно в девять часов я позавтракал. Яичницей с беконом, если угодно. А потом подумал, что стоит наведаться в Уилверкомб. Дошел до деревни и стал голосовать на дороге. Это было – дайте-ка вспомнить – в самом начале одиннадцатого.
– А где это было?
– На въезде в Дарли со стороны Уилверкомба.
– Почему вы не взяли машину напрокат в деревне?
– А вы видели, какие машины там сдают? Если б видели, то не спрашивали бы.
– Но вы же могли позвонить в гараж в Уилверкомбе, чтобы оттуда приехали и забрали вас и „моргай“?
– Мог, но не позвонил. Я в Уилверкомбе знаю только один гараж – тот, где пытался починить машину накануне вечером, – а там добра не жди. Да и разве плохо, когда тебя подвозят?
– Ничего, если только водитель не боится за свою страховку [147].
– А! Ну, эта не боялась. Она мне показалась очень достойной женщиной. Водит большой красный „бентли“ с открытым верхом. Взяла меня без колебаний.
– Полагаю, ее имени вы не знаете?
– Не поинтересовался. Но я помню номер машины, очень смешной: OI 0101. И захочешь – не забудешь: „Ой-ой-ой!“ Я этой женщине сказал, какой у нее смешной номер, и мы долго хохотали.
– Ха-ха! – сказал Уимзи. – Отлично. Ой-ой-ой!
– Да, мы очень смеялись. Помню, сказал ей, что номер неудачный: его любой бобби запомнит. Ой-ой-ой! – Уэлдон весело заголосил на манер тирольского певца.
– И вы поехали в Уилверкомб?
– Да.
– А что вы там делали?
– Любезная дама высадила меня на Рыночной площади и спросила, не нужно ли подвезти меня обратно. Я ответил, что она очень добра, и спросил, когда она поедет назад. Она сказала, что у нее в Хитбери назначена встреча и поэтому нужно выехать не позже часа. Я сказал, что это мне подходит, и она обещала подобрать меня опять на Рыночной площади. Так что я пошел гулять и зашел в Зимний сад. Вчерашний парень сказал мне, что там чем-то занимается девчонка Алексиса. Поет или что там еще.
– Нет, не поет. Ее теперешний возлюбленный играет там в оркестре.
– Да, теперь я знаю. Он все перепутал. Ну все равно – я пошел именно туда и убил кучу времени, слушая дурацкий классический концерт – господи боже! Бах и компания в одиннадцать утра! Я сидел и не мог дождаться, когда же начнется интересное.
– Много ли там было народу?
– О боже, полным-полно – целый зал старых дев и калек! Мне вскоре надоело, и я пошел в „Гранд-отель“. Хотел кое с кем поговорить. И конечно же с моим везением налетел прямиком на матушку. Она как раз выходила, и я спрятался от нее за какой-то глупой пальмой, которая у них там стоит. А потом подумал, вдруг она идет к Алексису, и покрался за ней.
– И она встретила Алексиса?
– Нет, пошла к чертовой модистке.
– Какая досада!
– Еще бы. Я немного подождал, она вышла и направилась к Зимнему саду. „Эге! – сказал я себе, – что же, она идет моим курсом?“ Поковылял за ней, и будь я проклят, если она не притащилась на тот же самый адский концерт и не высидела его до конца! Да я вам назову, что они играли! Называется „Героическая симфония“. Такая дрянь!
– Тц-тц! Как утомительно.
– Да, ни в какие ворота, поверьте на слово. И я заметил, что мать будто ждет кого-то, все время озирается и суетится. Она просидела всю программу до конца, но когда дошло до „Боже, храни короля“, снялась и вернулась в „Гранд-отель“. Вид у нее был – точь-в-точь кошка, у которой отняли мышку. Я посмотрел на часы – черт возьми, уже без двадцати час!
– Какая прискорбная потеря времени! Полагаю, вам пришлось отказаться от поездки домой в „бентли“ с той любезной дамой?
– Кому, мне? Вот еще. Женщина была чертовски хороша, а с Алексисом никакой спешки не было. Я вернулся на Рыночную площадь, мы встретились. И поехали домой. По-моему, это все. Нет, не все. Я купил несколько воротничков в магазине возле военного мемориала. Кажется, у меня чек сохранился, если нужно. Да, вот он. В карман чего только не засунешь. На мне сейчас один из этих воротничков, если хотите взглянуть.
– Нет-нет, я вам верю.
– Хорошо! Вот, собственно, и все – нет, еще я зашел на ланч в „Перья“. Моя прекрасная дама высадила меня там и, видимо, отправилась в сторону Хитбери. После ланча, то есть примерно в 13.45, я снова пытался сладить с машиной, но не добился ни малейшей искры. И решил проверить, может, деревенский механик разберется, что к чему. Пошел, привел его, спустя некоторое время они обнаружили, что поврежден провод зажигания, и все наладили.
– Пока все понятно. В котором часу вы и леди в „бентли“ приехали к „Перьям“?
– К часу дня. Помню, как раз пробили церковные часы, а я сказал, что, мол, надеюсь, она не опоздает на свой теннисный матч.
– А когда вы пришли в гараж?
– Чтоб я знал. Около трех или полчетвертого, наверно. Может, они вам скажут.
– Да, они смогут это проверить. Какая удача, что столько людей могут засвидетельствовать ваше алиби, не правда ли? Иначе, как говорится, это было бы подозрительно. Теперь вот что. Когда в четверг вы были на Хинкс-лейн, то не видели, как кто-нибудь или что-нибудь движется по берегу?
– Ни души. Но я же вам объясняю, что был там только до десяти и после 13.45 и не мог ничего особенного увидеть.
– Между 13.45 и тремя часами никто не проходил?
– А, в это время? Я думал, вам надо раньше. Да, был один малахольный в шортах. И в роговых очках. Пришел по Хинкс-лейн, сразу как я вернулся, если точно – в 13.55. Спрашивал время.
– Вот как? С какой стороны он шел?
– Из деревни. То есть со стороны деревни, сам он не был похож на деревенского. Я сказал ему, сколько времени, он спустился на пляж и расположился на ланч. Потом убрался, во всяком случае, когда я вернулся из гаража, его там не было. Думаю, он ушел раньше. Я с ним особо не беседовал. Да он особо и не стремился после того, как я ему разочек дал пинка под зад.
147
Скорее всего, здесь имеется в виду, что условия страхования частного автомобиля не позволяли использовать его как такси. Если бы водителя заподозрили в том, что он подвозил кого-то за плату, он лишился бы страховки.