– Ну, назвать этого товарища подругой я бы не рискнул, – отшутился в ответ.
– Но ты говорил о длительной командировке. Специальном и жутко секретном задании? Или ты ради меня готов любое задание отбросить? – Маргарита продолжала меня чуток покусывать, но делала это нежно и осторожно, как кошка, которая только прикусывает кожу, поощряя хозяина на новую порцию ласки. Вот и Марго взяла меня под руку, направляясь к Садовому кольцу.
– Я даже готов ради твоего дня рождения выпросить у твоего редактора жутко ответственное задание для тебя лично. – Кажется, первое смущение прошло и стала возвращаться привычная наглость, призванная скрыть душевное смятение.
– И какое такое задание? – Маргарита удивилась еще больше, чем при первой встрече:
– Евгению Петровичу, моему шефу, если ты не забыл, навязать какое-то там задание для любого из сотрудников, это, знаете ли, Леша, из области фантастики!
– Хм… Маргарита, разве нет таких крепостей, которые бы не смогли взять большевики? – Я рискнул щегольнуть неточной цитатой. – Кстати, в последнем твоем предложении мы все еще на «вы» или все-таки уже на «ты»?
– Так, не путай меня… если что, сам виноват, что я сбилась. И цитируй дословно, а то последняя твоя цитата – сплошная неточность…
– Хорошо, точная цитата от 13 апреля 1928 года: «Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики».
Она посмотрела мне в глаза:
– Знаешь. Твоя феноменальная память меня все еще смущает… А что там за задание должен мне дать с твоей подачи товарищ Петров?
Любопытство все еще смешивалось с неверием.
– Подготовить материал о военных корреспондентах. О роли писателя, оказавшегося на войне. Взять интервью у боевого командира, который имеет свое мнение по этому вопросу.
Я чуть было не сказал «боевого офицера», ничего, тормоз в мозгах сработал! А тут Маргарита проворковала:
– Ой! Дай догадаюсь! Этот военный, который расскажет о роли писателя – ты! Угадала?
– И как тебе это удалось? Это почти что военная тайна!
Марго в ответ звонко рассмеялась:
– Тоже мне тайна Полишинеля! Хорошо. Если товарищ Петров даст мне такое задание, то я…
– То мы проведем этот день вместе. Я тебе подготовил материал, тебе останется его только литературно обработать. Знаешь, со стилистикой у меня не очень, вот, люблю повторы, могу какую-то мысль или слово талдычить и талдычить… Так что без тебя – как без рук!
– Смотри, сам напросился…
– Ну, верно, сам напросился…
Так, переговариваясь уже ни о чем, чуть покусывая друг друга, мы добрались до редакции «Литературки». И тут Марго решила меня еще чуть-чуть ошарашить.
– Знаешь, из наших главных редакторов[17] кроме Войтинской, на месте может быть только Петров. Остальные появляются не ранее полудня, многие позже. Давай, я тебя с Евгением Петровичем познакомлю!
Я, конечно же, за время своего пребывания в сороковом году познакомился с некоторыми историческими личностями. Упускать же возможность еще и поздороваться с самим Петровым! «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» на память! Да запросто! И не только потому, что у меня такая фантастическая память. Главное – эти книги мне жутко нравились! Вот так я и оказался в «Литературке».
В кабинете Петрова для раннего утра оказалось необычайно оживленно. Кроме самого Евгения Петровича Катаева (в смысле Петрова), высокого красивого мужчины с изящными чертами лица и внимательными раскосыми, как кто-то заметил, монгольскими, глазами, за столом сидел довольно грузный мужчина среднего роста с чуть одутловатым лицом и роскошными кавалерийскими усами. У окна на стуле сидел какой-то круглолицый чуть полноватый здоровяк с симпатичной улыбкой на лице и веселой ямочкой на гладко выбритом подбородке. Петров был одет в строгий костюм-тройку, а его посетители – в военного образца френчи без знаков отличия. Я к такой одежде гражданского населения страны стал уже привыкать. Маргариту они встретили радостными возгласами и нестройными поздравлениями с наступившим днем рождения. Раскрасневшаяся от поздравлений и комплиментов девушка представила меня как своего друга и красного командира Алексея Виноградова. При имени моем Петров встрепенулся, и произнес:
– Так это вы тот самый военный, который имеет что интересного сказать про военкоров?
– Так точно, он самый. – Я постарался быть краток.
– Да, мне тут звонил один товарищ… – продолжил брат великого писателя Валентина Катаева, великий писатель Евгений Петров.
17
В это время в «Литературной газете» не было главного редактора. Всем заправляла редколлегия. Но какая! Что ни имя, то ИМЯ: Владимир Петрович Ставский. Отчаянной храбрости военкор. Халкин-Голл, Финская, Западный фронт. Писал и доносы… Но… Погиб 14 ноября 1943 года во время вылазки за нейтральную полосу вместе со снайпером Клавдией Ивановой. Евгений Петрович Петров, тот, которого чаще всего вспоминают вместе с Ильфом, в представлении не нуждается: еще один погибший военкор. А Василий Иванович Лебедев-Кумач, глыба русской советской поэзии, Николай Федорович Погодин, выдающийся драматург и Ольга Сергеевна Войтинская, литературный критик, которой немало пришлось претерпеть за свой твердый характер и умение не преклоняться перед «генералами от литературы».