– Кем бы эти субъекты ни были, – вставил Гибсон, заканчивая бинтовать, – они либо невероятно отважны, либо отчаянно безрассудны, если рискнули покуситься на дочь лорда Джарвиса.
– Полагаю, они решили, что у них нет выбора, – покачал головой Себастьян.
Он заметил, что мисс Джарвис поглядывает в окно на ожидавшую карету и слуг.
– Я должна вернуться к матери, – вздохнула она. – Если раненый придет в сознание… Если сообщит что-нибудь…
– Мы дадим вам знать.
Геро перевела взгляд на лицо виконта:
– Больше ничего не выяснили?
– Только то, что вы были правы. Женщина, которая встретилась вам в приюте Магдалины, наверняка Рейчел Фэйрчайлд.
Геро кивнула. Он всего лишь подтвердил то, о чем она и так догадывалась. Себастьян заметил, как от усталости заострились черты девушки, на бледном лице глаза казались огромными.
– Вы же именно это хотели выяснить? – напомнил он. – Кто она такая? Теперь вам это известно. Можете возвращаться к написанию своих прошений в парламент или чем вы там еще занимаетесь. Оставьте отцу разбираться с вашими обидчиками. Видит Бог, он это отлично умеет.
– Разве вы нашли объяснение тому, как Рейчел Фэйрчайлд оказалась в Ковент-Гардене?
– Нет.
– Тогда я не могу все так бросить. Пришлите мне счет за лечение этого человека, – взглянула она поверх Себастьянового плеча на хирурга.
– Как вам будет угодно, – ответил тот.
Мисс Джарвис еще раз кивнула, прощаясь, и вышла.
Гибсон уставился ей вслед. Слышно было, как зазвенела упряжь, застучали по мостовой лошадиные подковы и карета отъехала.
– Иисус, Мария, Иосиф и все святые угодники, – тихонько пробормотал доктор, возвращаясь к раненому.
* * * * *
Четверг, 7 мая 1812 года
На следующее утро Себастьян получил любопытные сведения от своего камердинера.
– Я тут разузнал кое-что о вашем Люке О'Брайане, – обронил Калхоун, откладывая в сторону бритву.
Закончив застегивать пуговицы на рубашке, виконт обернулся:
– И?
– Джентльмен пользуется не только огромнейшим уважением всех городских торговцев, но и полным доверием своих клиентов, – излагал слуга, подавая хрустящий от чистоты галстук. – Комиссионные берет умеренные, никогда не требует мзды от поставщиков и регулярно вносит средства в Фонд помощи сиротам.
Себастьян тщательно расправил складки галстука.
– Как же он умудряется зарабатывать на комфортную жизнь?
– На самом деле, проще некуда. О'Брайан – один из крупнейших воров, промышляющих на Темзе.
– Вот это уже интересно, – оглянулся виконт.
– Если поразмыслить, задумка умнейшая, – продолжил Калхоун. – Торговый агент по своей работе все время крутится в доках, всюду допущен, видит, какие товары грузят, а какие на складах… Наш парень ужасно дотошный: обмозгует дельце до малейших мелочей, а затем проворачивает – комар носа не подточит. О'Брайан и вправду башковитый. Поговаривают, вот уже лет пять он стоит за каждым крупным ограблением на реке. Последнее его предприятие – подчистую вынесли целый склад русских соболей, прямо на Рэтклиффской дороге[38].
– Русских соболей? – Себастьян натянул сюртук. – Сэр Уильям упоминал что-то о русских соболях… И когда это случилось?
– В понедельник ночью, – ответил камердинер, подавая хозяину шляпу. – Аккурат через несколько часов после пожара в приюте Магдалины.
ГЛАВА 28
Люк О'Брайан обитал в ухоженном каменном доме ниже Тауэра по течению Темзы, неподалеку от старинных островерхих шиферных крыш и высоких дымоходов больницы Святой Екатерины[39].
Несколько простых вопросов привели Девлина к небольшой портовой харчевне, затиснутой между лавкой судового поставщика и кондитерской. Этот район города зарабатывал себе на жизнь доками и рекой, связывающей Лондон с морем и остальным миром. В трактире подавали простую, но сытную еду. В воздухе носились запахи жареного бекона и свежего хлеба и шумные разговоры, поднимающиеся от столов, заполненных морскими офицерами, таможенниками и приказчиками. Люк О'Брайан сидел один за столиком у окна. Виконт кивнул немолодой розовощекой женщине в повязанном на необъятной талии фартуке и присел напротив торгового агента.
– Думаю, вас можно поздравить, – понизив голос, произнес Девлин. – Такое удачное дельце удалось провернуть.
–Я вас знаю? – подняв взгляд от тарелки, нахмурился О'Брайан.
– Мы как-то встречались.
Вглядевшись попристальнее, собеседник ухмыльнулся:
38
Рэтклиффская дорога (Ratcliffe highway, ныне просто the Highway) – улица в Ист-Энде, тянется от лондонского Сити, параллельно Коммершел-роуд, до Лаймхауса. В XIX веке пользовалась недоброй славой из-за высокого уровня бедности и преступности в том районе, особенно после декабря 1811 года, когда с интервалом в 12 дней были жестоко убиты две семьи, в том числе грудной ребенок. В книге «Дикие племена Лондона» (1855) улица описывалась как «средоточие разнузданного порока и пьяного насилия — всего грязного, буйного и низменного».
39
Больница Святой Екатерины – больница в районе самого известного лондонского дока Святой Екатерины, рядом с Тауэром. Построена при одноименной церкви в 1148 г. королевой Матильдой, супругой короля Стефана (1135-1154 гг.). Уже в 1828 году на том месте открылся центральный торговый порт Лондона, который функционировал до 1968 года, пока ниже по течению Темзы не построили новые грузовые пристани. Территория этого дока теперь застроена жилыми кварталами, кстати, одними из самых дорогих в Лондоне.