В связи с этим возникла новая проблема: как осуществлять связь между командованием и дивизиями? Штабные офицеры, прикомандированные к дивизиям, обеспечивали доставку и разъясняли приказы, направляемые сверху. По всей видимости, эти офицеры должны были иметь высокую профессиональную подготовку. Ведомство военного министра Карно играло роль своего рода поставщика таких офицеров. Хотя оно являлось скорее организацией, связанной с вопросами пополнения и снабжения армии, и не имело никакой власти, однако готовило специалистов в соответствии с требованием времени. В связи с этим хочется отметить одну характерную особенность этого ведомства: его работа отличалась стремлением к анонимности. Сегодня это является практически сутью штабной работы. Как однажды заметил генерал фон Сект, у штабных офицеров нет имен.
Таким образом, процесс ведения войны постепенно оказывался в руках специалистов. Этот процесс, ведущий свой отсчет с французских революционных войн, ускорился благодаря техническому прогрессу XIX века. Никто более офицеров Генерального штаба не ощутил на себе воздействие деперсонализации. Две диаметрально противоположные силы оказали влияние на процесс формирования германского Генерального штаба: расслоение феодального общества старой Пруссии и новый национализм французской революции. Великому реформатору Шарнхорсту была предоставлена возможность примирить эти противоречивые силы и тем самым совместить старое с новым.
Глава 2
ОТЦЫ-ОСНОВАТЕЛИ
Шарнхорст и Гнейзенау, идеалисты
В 1801 году Герхард Иоганн Шарнхорст обратился к королю Пруссии с просьбой принять его на службу в прусскую армию. Его желание было понятно: в то время служба в прусской армии сулила большие возможности для продвижения, чем в датской армии, где ему предлагалась соответствующая должность. Заявление Шарнхорста сопровождалось тремя любопытными просьбами. Он просил присвоить ему звание подполковника, пожаловать дворянский титул и позволить провести реформу прусской армии. По всей видимости, как доказательство профессионального уровня, к заявлению были приложены три проекта реформирования различных направлений военной науки.
Безусловно, подобное заявление в случае Шарнхорста носило необычный характер. Не было никаких видимых причин, подтолкнувших бы его к избранию карьеры военного. Он родился в 1755 году в Боденау в семье крестьянина-арендатора, бывшего сержанта ганноверской артиллерии. Мать Шарнхорста была племянницей одного из придворных поставщиков. Брат отца поставлял рыбу к столу ганноверского курфюрста. Шурин был мельником. Мало того, у Шарнхорста отсутствовало то, что пруссаки обозначают словом stramm[3], а его лицо с мясистым носом и саркастически изогнутыми губами ни в коей мере не подходило кадровому прусскому офицеру.
Он производил жалкое впечатление на парадах; его приказы не выполнялись неукоснительно, и он не обладал тем особым искусством красноречия, которое способно вдохновить рядовых солдат.
Однако к чести прусской армии следует сказать, что, несмотря на всю необычность ситуации, заявление Шарнхорста было принято. Шарнхорст учился в знаменитой военной школе графа Вильгельма фон Шамбург-Липпе, реорганизатора португальской армии и сторонника революционной идеи всеобщей воинской повинности. Шарнхорст приобрел известность в период революционных войн в Бельгии. Будучи начальником штаба генерала фон Гаммерштейна, коменданта крепости Менин, Шарнхорст руководил вылазкой из осажденной крепости. После чего Шарнхорст был назначен начальником штаба графа Вальмодена, командующего ганноверскими войсками. К этому времени Шарнхорст был уже на весьма хорошем счету, но скорее производил впечатление рассеянного ученого, чем бравого офицера. Кроме того, он блестяще владел пером и редактировал серьезный военный журнал.
Вступление Шарнхорста в прусскую армию совпало с разногласиями во второй антифранцузской коалиции между Россией и Англией и захватом неограниченной власти после переворота 18 брюмера Наполеоном (он фактически стал диктатором). В это время Пруссия переживала одну из наиболее закрытых стадий своей богатой событиями истории. Действительно, она не была больше Пруссией Фридриха-Вильгельма II, который находил удовольствие в обманчивом, но восхитительном закате старого режима. Исчезли толпы ярких любовниц. Произошли и другие благотворные изменения, но, хотя возмутительные явления исчезли из прусской жизни, на их месте образовалась пустота. В области дипломатии, обороны, администрирования и в социальной сфере государственная машина работала с самодовольной некомпетентностью, удивительной даже по стандартам XVIII столетия. Большинство признавало необходимость реформы, но почти никто не отваживался на действия. Таким образом, не осталось ничего от прусской политики, отмеченной осторожным консерватизмом. В это время Наполеон установил власть над Южной и Западной Германией, Бельгией, Швейцарией и Италией. Из Египта он угрожал британскому владычеству в Индии. Однако Пруссия, насытившись территориями, полученными после второго раздела Польши, всеми силами старалась сохранить нейтралитет, что было не политикой, а скорее отсутствием вообще какой-либо политики.