Настоящая причина – это претензии России, которая с давних пор мечтает о свободном выходе через Черное море в океан. Черное море по праву должно принадлежать ей.
Турки, мусульманская нация, владеют «святыми местами», которые охраняются общинами латинских и греческих монахов. Каждая из общин имеет свои прерогативы и свои права. Греки, – а главою греческой церкви считается русский император, – мало-помалу оттеснили латинских монахов, так что последние лишились одного из наиболее почитаемых святилищ. Франция считается официальной покровительницей латинских, или римских, монахов, которые сослались на ее поддержку. Франция заявила султану о несправедливости, но Россия заступилась за греков и показала зубы.
Турция испугалась и указом одобрила поступок греков. Это решение Порты подняло серьезный политический вопрос. Старались уладить конфликт дипломатическим способом, разбирая со всех сторон вопрос, который скоро сделался общеевропейским.
Пока дипломаты спорили, Россия вооружалась, император Николай I успокаивал Англию, предлагая ей разделить Турцию и подарить Египет.
В разговоре с английским посланником Николай I выразился очень энергично и красиво, назвав Порту «больным человеком». Это выражение стало историческим.
– Человек больной умрет своей смертью, – сказал он, – будем же готовы наследовать ему!
Англия, однако, почему-то отказалась от подарка.
Вопрос о «святых местах» не подвинулся вперед. Положение осложнилось назначением князя Меньшикова русским посланником в Константинополе. Этот генерал, очень заслуженный человек, был плохим дипломатом и поступал слишком резко и решительно.
Меньшикову приказано было решить вопрос, и он предложил султану условия, совершенно унижавшие силу и достоинство Турецкой Империи (21 мая 1843 г.). Чаша переполнилась. Абдул-Меджид отказался, а Меньшиков сказал дерзость министрам и уехал в Петербург.
– Удалось ли тебе дело? – спросил его император.
– Да, государь, «je suis sorti en claquant la Porte!» note 1 Этот каламбур заставил русского монарха смеяться до слез.
Понятно, что война была неизбежна.
Тогда Англия, Австрия, Франция и Пруссия устроили в Вене знаменитую конференцию, которая должна была помешать войне. В ответ на это вмешательство держав Николай I захватил все дунайские провинции.
Недовольная Англия присоединилась к Франции, чтобы остановить Россию, грозившую европейскому равновесию.
30 ноября 1853 г. Россия уничтожила турецкий флот в Синопе. Очевидно, русский император желал войны. Однако Англия и Франция, к которым присоединился Пьемонт, ждали до следующего года.
Только 27 марта была объявлена война России. Маршал де-Сант-Арно был назначен главнокомандующим французской армии, отплыл 27 апреля 1854 г. в Марсель и 7 мая прибыл в Галлиполи.
Лорд Раглан, старый ветеран Ватерлоо, командовал английской армией. Соединенные флоты Франции и Англии, под командой адмиралов Гамелина и Дундаса, перевезли войска и материалы, готовясь к долгой кампании. Странное зрелище представляли английские корабли рядом с трехцветным французским знаменем!
Прибыв в Галлиполи, узнали, что семидесятитысячная русская армия под командованием генерала Паскевича осаждает Силистрию – крепость, прикрывающую Дунай.
Тогда Сент-Арно ведет войска в Варну, чтобы настигнуть русских перед Силистрией. Переезд занимает не мало времени. В тот момент, когда французские войска готовятся покинуть Варну, было получено известие, что генерал Горчаков, занявший место Паскевича, снял осаду после жестокой бомбардировки и ушел (23 июня 1854 г.). Этот поступок русских приводит в отчаяние маршала. Действительное ли это отступление, или ловушка? Нужно ли сконцентрировать войска в Бухаресте? Маршал нисколько не доверяет Австрии. Что делать? Ждать?
Среди всех этих колебаний и беспокойств вдруг появляется страшный бич
– холера. Болезнь охватывает Пирей, Галлиполи, Константинополь, Варну.
Сент-Арно решается идти в Добруджу, надеясь задержать русских. Но русские уходят, избегая холеры, которая опустошает обе армии. В две недели французские войска потеряли три тысячи человек. А сколько больных, выздоравливающих! Тогда маршал решил атаковать русских в Крыму, уничтожить Севастополь, эту страшную и таинственную твердыню, прикрывающую собой южную Россию.
Эпидемия заметно ослабела. Необходимо было соединить войска, добыть продовольствие, короче – организовать экспедицию.
Французские войска отплыли из Варны в Крым 1 сентября 1854 г. Около четырех месяцев находились они на Востоке, потеряв три тысячи пятьсот человек, так и не увидав неприятеля. 14 сентября союзная армия высадилась близ Евпатории, 19-го пустилась в дальнейший путь, расположилась лагерем между Булганаком и Альмой и 20-го одержала победу на реке Альме.
Такова, в общих чертах, история этой знаменитой кампании, где было пролито столько крови, вынесено столько страданий, совершено столько геройских подвигов с обеих сторон, где враги научились понимать и уважать друг друга.
Торжествующий маршал отправил императору и военному министру длинную телеграмму. Измученный, нервный главнокомандующий нуждается в отдыхе, уходит в свою палатку, состоящую из трех отделений: салона, столовой и спальной, убранных складной мебелью. Очень воздержанный, не пьющий ничего, кроме воды, маршал, однако, поддерживает себя теперь только шампанским. Он падает на свою постель, но дежурный докладывает ему о приходе сержанта Лебрэ в сопровождении дамы. Маршал хорошо знал старого солдата, верного, честного служаку.
– Что случилось, мой друг? – спрашивает главнокомандующий ласковым тоном.
– Господин маршал! Зуавы захватили шпионку… окружили коляску верхом на лошадях…
– Верхом? Зуавы? Сумасшедшие! Так шпионка?
– Я нашел при ней важные бумаги – она заслуживает, чтобы ее расстреляли! Кроме того, она предлагала мне две тысячи франков, если я отпущу ее!
– Ты, конечно, отказался? Лебрэ, я очень доволен тобой!
– Это мой долг, господин маршал!
– Подай мне бумаги!
Маршал просматривает их и ворчит:
– Негодница! Жалкие изменники! Приведи эту женщину и держись недалеко от палатки!
Лебрэ уходит и возвращается с дамой в черном.
Маршал думал, что имеет дело с какой-нибудь авантюристкой, и приготовился встретить ее. Но при виде незнакомки, которая идет гордой поступью, при виде ее благородной аристократической фигуры он удивленно встает и восклицает:
– Как! Это вы, княгиня? Вы?
– Да, я, маршал!
– Вы, которую удостаивала своей симпатией императрица Франции, вы – лучший друг моей жены? Вы – идол всего Тюльери?
– Да, маршал!
– Вот как мы свиделись! При каких ужасных, трагических условиях!
– Трагических для моего дорогого отечества… для святой Руси!
– И тяжелых для вас, княгиня!
– Это правда: я – ваша пленница!
– Положим, мы не воюем с женщинами, но вы – в подозрении, скажу правду, вас подозревают в шпионстве, а шпионство не имеет пола.
– Фи, маршал! Какое гадкое слово! И вы говорите это мне, невестке князя Меньшикова, русского генерала и главнокомандующего?
– Но… княгиня, как прикажете назвать это? Я имею в руках доказательства!
– Я люблю, я обожаю мое отечество! Я – русская с головы до ног, до последней капли крови! До самой смерти!
– Это очень почтенное чувство, и я уважаю его в вас, но…
– Но я – женщина! Не могу воевать, не могу встать во главе эскадрона… испытывать дикую радость… опьянение кровью врагов, позорящих землю моей родины…
– Да, – холодно прерывает ее маршал, – вы предпочитаете пистолетам
– наполеондоры, или золотые рубли по-вашему. С помощью денег вы собираете нужные сведения о нашей армии?
– Разве это преступление? Говорите и делайте, что хотите, но повторяю вам: я – патриотка, но не шпионка!
– Бог мой! Сударыня, название тут ни при чем! Патриотка, пожалуй, опаснее шпионки, особенно если она молода, прекрасна, богата и смела!