На этот раз Назукин, он же Иванов, одет «вполне прилично». Не совсем-то по времени, поздней осенью, но он приехал сюда… заготовлять фрукты для Харькова.
Проверяя в вагоне его документы, белогвардейский прапорщик хмыкнул:
— Тоже мне, фрукт… Крымские яблоки, груши, виноград немцы сожрали, а что осталось — доедают французы и англичане.
Заготавливать, собственно говоря, было нечего, и Назукин предпочел в Севастополе исчезнуть как агент-заготовитель. Ему больше по сердцу снова стать безработным.
Установить явки было нелегко. Не все явки в городе оказались целыми. На одной из них Назукин чуть не попался в руки полиции. Но это не испугало его. Он настойчиво продолжал трудное дело. Старые знакомства помогали, но и грозили опасностью предательства. Назукин был осторожен. Но, убедившись в надежности товарища, действовал смело и настойчиво.
Постепенно во многих местах Севастополя появились подпольные большевистские организации. Тонкой цепочкой — каждый подпольщик знает одного-двух товарищей — разрозненные организации были связаны воедино. На окраине города, в Татарской слободке, удалось провести городскую большевистскую конференцию, на которой был избран подпольный партийный комитет.
Через два дня после конференции Назукин, скрепя сердце, вновь становится заготовителем фруктов Ивановым. В этом облике удобнее было ездить по городам и районам Крыма, чтобы установить связи с местными подпольными организациями.
Смертельная опасность разоблачения и расправы грозила Иванову на каждом шагу, в каждом городе. Тем не менее задание городского комитета партии он выполнил успешно — связи были установлены.
Англо-французские оккупанты, как и немецкие, принесли трудящимся Крыма кровавый террор и беззастенчивый грабеж. На словах воспевая свою «демократию», они набрасывали на шею трудового населения новое ярмо. Упоенные победой над Германией в мировой войне, они считали себя полновластными хозяевами всего того, что было «под немцами».
Однако и новые захватчики чувствовали себя на крымской земле непрочно. Трудящиеся Крыма, ободренные ноябрьской революцией в Германии, уходом немецких войск и победоносным наступлением Красной Армии на Украине и в Прибалтике, дружно поднимались на борьбу против англо-французских войск.
В Севастополе и Балаклаве для борьбы с оккупантами были созданы боевые дружины и даже подпольный батальон. Опорой их стал союз бывших солдат-фронтовиков, который интервенты не решились распустить. Одно за другим следуют вооруженные нападения дружинников на склады, патрули, штабы и военные эшелоны белогвардейцев и интервентов. В середине января 1919 года смелое нападение на портовый военный склад в Севастополе совершила группа дружинников, которой командовал Назукин. Она захватила много винтовок и гранат. В конце января большевики Севастополя уже имели в своем распоряжении, кроме значительного количества винтовок, более 100 пудов динамита, 300 наганов, 8 пулеметов, одно орудие, 3 автомобиля-броневика и 7 грузовиков[20].
Начальник белогвардейского «осведомительного бюро» в ужасе доносил Деникину: «Деятельность большевиков принимает все большие размеры… В Севастополе выступления против отдельных чинов добровольческой армии и союзников принимают все более определенные формы. Ежедневно обстреливаются патрули и здания военных учреждений. Население продолжает вооружаться, получая оружие через рабочую дружину. Настроение их крайне большевистское»[21].
Подпольщики поставили на повестку дня вопрос о подготовке к вооруженному восстанию. В Севастополе и Балаклаве организуются военно-революционные комитеты. Созданием Балаклавского военревкома руководил Назукин.
Зимние холодные дожди и плохое питание снова вызвали обострение его болезней. Но он героически продолжал трудную и опасную работу. Созданная им в Балаклаве боевая дружина являлась наиболее сколоченной и крепкой. Сюда было переправлено единственное орудие и к нему сто снарядов, захваченные боевиками на станции Севастополь.
Крымская земля горела под ногами деникинцев и интервентов. Под руководством большевиков в ряде городов полуострова вспыхивают забастовки. Наиболее крупная из них разразилась в Севастополе в середине марта. В ней участвовало до 7000 рабочих и служащих. Примеру севастопольцев последовали трудящиеся других городов. Не только в горах и лесах Крыма, но и в городах развернулось партизанское движение.
Огромную пропагандистскую и агитационную работу большевики Севастополя и Балаклавы проводили среди матросов и солдат интервентов. За короткое время они распространили более 30 тысяч листовок на французском, английском и греческом языках[22]. На кораблях и в войсках интервентов началось революционное брожение. Оно особенно усилилось после того, как 4 апреля части Красной Армии овладели Перекопом и ворвались в Крым.