Оценки Вилли Литценберга, работавшего вместе с Мюллером с 1933 по 1939 гг. в гестапо и с 1939 г. в РСХА, свидетельствуют о полноте власти Мюллера в IV отделе. «Мюллер был безмерно тщеславной личностью, который хотел подтвердить свою карьеру упорной работой. Он зашел гак далеко, что брал на себя руководство в отделах и ведомствах, не находя нужным информировать об этом их непосредственное начальство»[268].
Шеф гестапо видел в институте руководства отделами препятствие для выполнения задач управления и предпочитал обсуждать все дела напрямую с ответственным референтом. Во время периодически проходивших заседаний доклады референтов зачастую не были оговорены с руководством соответствующих отделов, и поэтому оно узнавало о решениях Мюллера только от своих сотрудников[269]. Информация для внутреннего пользования, как, например, отчеты о подслушанном материале исследовательского управления и «новости из рейха», доводились до сведения рядовых работников только в исключительных случаях или когда это требовалось для работы в конкретном случае. Так возникла система ограничения сферы деятельности каждого служащего[270].
Мюллер, являясь шефом отдела, был единственным, кого информировали обо всех происходящих событиях[271], т. е. он относился к официально признанной Гитлером элите, которая была посвящена в высшие государственные тайны.
Высказывания Гуппенкотена и Литценберга подтверждают, что Генрих Мюллер был одним из тех, кто контролировал все дела в гестапо. В этом аппарате взаимной боязни он внушал страх. Такие руководители, как Эйхман, могли угрожать именем Мюллера, если служащие других отделов или учреждений рейха не так «подчинялись», как этого бы хотело руководство с Принц-Альбрехтштрассе. В постоянном соперничестве с СД Мюллер использовал любые средства, чтобы подчеркнуть свою значимость и, если нужно, отстоять свою позицию. С руководством СД, которое хотело понизить государственную полицию безопасности до вспомогательного органа, нередко бывали трепня по вопросам компетенции, которые в 1937 г. привели к четкому разграничению полномочий[272].
Эрнст Кальтенбруннер, являвшийся с 30 января 1943 г. шефом зипо и СД, а также руководителем РСХА, пытался при допросе на Нюрнбергском суде переложить всю ответственность на считавшегося погибшим Мюллера. Мюллер якобы злоупотребил его подписью, поставив ее без ведома Кальтенбруннера под приказами об аресте. Кроме этого, было занесено в протокол, что шефы IV и V отделов были непосредственно подчинены Гиммлеру[273].
Высказывания преемника Гейдриха заслуживают мало доверия, поскольку Кальтенбруниер пытался всеми средствами вынуть голову из петли. «По моим сведениям, ни один шеф отдела […] не имел права сам принимать решения в особо важных делах […] без согласия шефа полиции безопасности, даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно […] Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности»[274].
У начальников отделов в PCXА были заместители, они вели дела во время отсутствия руководства. Исключение составлял возглавляемый Мюллером IV отдел, в котором не было заместителя. При отсутствии шефа гестапо его замещали Панцингер или Гуппенкотен[275]. Право подписания документов РСХА было тщательно разграничено. Эйхман описывает случай, когда он, в отсутствие шефа, подписал документы, которые не имел права подписывать. Мюллер объявил ему строгий выговор. «Мой непосредственный начальник Генрих Мюллер, был таким же осторожным и педантичным бюрократом, как и я, который, прежде чем принять какое-либо решение, должен был все сделать согласно инструкции»[276]. Даже цвет чернил был строго определен. Гиммлер писал зелеными чернилами, шеф зипо ставил подпись синими, шеф гестапо — оранжевыми, Эйхман — фиолетовыми[277].
Косвенную или непосредственную ответственность Мюллера за подписанные им документы можно было установить следующим образом: если Мюллер говорит в форме «я» и документ подписан от руки, то это означает его личную ответственность. Если же на документах стояла формулировка «рейхсфюрер СС приказывает», то это означало его косвенную ответственность. Одновременно он полностью подчинялся распоряжениям его тогдашнего начальства. Некоторые распоряжения, подписанные Мюллером, являются дополнениями к уже изданным приказам Гиммлера или Гейдриха. Существуют многочисленные указания, которые, хотя и были подписаны Мюллером и получили таким образом его авторство, но были разработаны подчинявшимися ему референтами.
268
Цитата из показании Вилли Литценберга от 3.06.1950 г.; Институт современной истории Мюнхена (1695/ 55), ZS 581, с* 2. Литценберг (рол. в 1900) работал в 1934 г. в подразделении II I С 2 в качестве ответственного референта по вопросам «оппозиции, черного фронта, союза Танненберга, молодежных союзов, движении сопротивления и др.». В 1938 г. он был заместителем руководителя ведомства II С. В 1939 г. ведомство «реакционные силы, оппозиция и др.» в РСХА стало называться ведомством IV А 3 (позже IV А 1 Ь). Литценберг принимал активное участие в январе 1945 г. в аресте Артура Небе; Главный архив Потсдама, R58/840, «Der Spiegel» № 16/1950 от 20.04.1950. Das Spiel ist aus — Arthur Nebe, S. 19 ff.
270
Высказывание Вильгельма Бонатца от 11.06.1946 г.; он характеризует систему работы в гестапо как «структуру изолирования»; IMT, т. 42, письменные показания под присягой гестапо-23, с. 314; Вильгельм Бонатц (род. в 1883) работал, не окончив юридический факультет, с 1910 г. в управлении полиции Берлина. В 1918 г. был руководителем инспекции в политическом отделе. В 1932 г. он вступил в Национал-социалистический союз служащих, в 1933 г. — в НСДАП и в 1935 г. — в СС. В марте 1933 г. он стал руководителем внешней службы отдела I А и после образования гестапо был взят на эту же должность. В гестапо он занимал следующие должности: в 1934 г. временно возглавлял внешнюю службу полиции Берлина, в 1935 г. руководил ведомствами 1 D (организация и ведение дел в Полиции, во внешней службе) и I F (политические полиции внепрусского ведомства) в гестапо с повышением до чина правительственного чиновника и криминального советника, в 1941 г. — до чина высшего правительственного чиновника и криминального советника. Оценка, данная ему на службе в 1944 г., свидетельствовала о том, что он, являясь старейшим сотрудником PCX А, достиг высоких результатов в своей деятельности; Graf, S. 335, и Главный архив Потсдама, R58/840 (РСХА — кадровый план).
271
Высказывание Вальтера Гуппенкотена от 17 июля 1946 г. как свидетеля перед Нюрнбергским судом; IMT, т. 42, показания под присягой гестапо-39, с. 315.
272
Указ рейхсфюрера СС от 1.07.1937 г. о разграничении полномочии СД и гестапо; Buchheim, S. 60 ff.
274
Высказывание Курта Линдоу; IMT, г. 11. с. 354. Курт Линдоу (род. в 1903 г.) являлся с 1.06.1933 г. членом СС и с 1.05.1937 г. членом НСДАП. Он прервал свое экономическое образование после двух семестров. Имея чин штурмбаннфюрера СС (с 20.04.1941 г.) начальник криминальной полиции начал свою карьеру в гестапо в полиции Ганновера. В дальнейшем занимал следующие должности: работал в отделе СД «север-запад», в июне 1938 г. — в гестапо, а с 15.06.1944 г. — учителем в школе зипо и СД в Рабке. Линдоу служил в РСХА сначала в ведомстве IV Е 1 (вопросы контрразведки) под руководством Шелленберга, а позже в ведомстве IV А 1 (коммунизм) под руководством Панцингера; Главный архив Потсдама, R58 / 840 (РСХА — кадровый план); IMT, документ L-219 (кадровый план РСХА от 1 октября 1943 г.), т. 38, с. 60, и BDC — личное дело Курта Линдоу.
275
Высказывание Вальтера Гуппенкотена от 17 июля 1946 г. как свидетеля на Нюрнбергском суде; IMT, т. 42, показания под присягой гестапо-39, с. 318; Aschenauer (Hrsg.), S. 146.