Шеф гестапо не вел роскошной жизни и с презрением относился к той власти, которая основывалась на богатстве. В своей телеграмме Гиммлеру он сообщает о разговоре с представителем автомобильного концерна «Опель». Коммерсант Эдуард Винтер был побеспокоен гестапо в связи с его темными делами. Он просил Мюллера о беседе и обещал при проведении сделок в будущем уведомлять гестапо о своих планах. В своих записях Мюллер дает оценку Винтеру как «полностью американизированному бизнесмену»[91].
Требования режима оказывали существенное влияние на карьеру Мюллера. Его честолюбие было для властей залогом его лояльного отношения к режиму. Мюллер был функционером, страдающим мономанией по отношению к своей работе полицейского служащего. Его личностные качества сделали возможными его выдвижение из числа многих способных служащих и продвижение по служебной лестнице. Он не знал ни чувства сострадания, ни угрызений совести, если речь шла о преследовании «врагов рейха». Презирающий людей, но без садизма, циничный, но без получения удовлетворения от казней, он был порождением традиций, сложившихся в высших структурах власти и стал одним из организаторов преступлений национал-социалистического режима, санкционированных государством.
3. Карьера в полицейском управлении Мюнхена
и в баварской политической
полиции (1919–1934 гг.)
Консервативные настроения в Баварии в период существования Веймарской республики оказали огромное влияние на отношение Мюллера к работе и к выполняемым заданиям. Как видно из политической оценки деятельности Мюллера, в руководстве НСДАП в Мюнхене (Верхняя Бавария) знали немного о его работе до 1933 г. «До национального подъема Мюллер работал в политическом отделе управления полиции. Мюллер выполнял свои обязанности сначала под руководством пользующегося дурной славой начальника Коха[92], потом под началом члена немецкой народной партии Нортца[93], а также будучи подчиненным члену немецкой демократической партии Мантелю[94]. Сферой его деятельности являлось наблюдение за движением левых и борьба с ним. Нужно признать, что он боролся яростно, иногда даже не принимая во внимание закон. […] Мюллер был аполитичен, его позицию можно было бы назвать национальной, колеблющейся между принадлежностью к баварской народной партии и немецкой национальной народной партии. Он определенно не был национал-социалистом»[95].
Начальник полиции Эрнст Пенер (1870–1925) разрешил мюнхенской полиции после первой мировой войны пользоваться собственной печатью. Он закрывал глаза на нелегальные дела набиравшего силу национал-социалистического движения. Закоренелый анти-марксист-антисемит, он даже после разгрома мюнхенской Республики Советов[96] продолжал видеть опасность «слева».
Он сформировал политическую полицию для подавления противников «слева». Тесная совместная работа с управлением по гражданской обороне привела к тому, что главный обвиняемый в убийстве по приговору тайного суда мог ускользнуть, имея фальшивый паспорт отдела 6/N (разведка политической полиции)[97]. В своей книге «Mein Kampf»[98] («Моя борьба». — Прим. перев.) Гитлер хвалил Пенера, который погиб в автокатастрофе в 1925 г.
В политически нестабильное время после первой мировой войны такие понятия, как спокойствие и порядок, стали играть очень большую роль. Особенно после свержения коммунистической системы в Мюнхене большая часть служащих отождествляла себя с государством — гарантом безопасности и стабильности. Однако в большинстве случаев это отождествление не означало безоговорочной поддержки демократической конституции[99].
Кульминацией времени политических убийств стал июнь 1922 г., когда в результате покушения членов организации «Консул» погиб министр иностранных дел рейха Вальтер Ратенау. После того, как рейхсканцлер Йозеф Вирт сказал на заседании рейхстага сделавшуюся знаменитой фразу: «Вот стоит враг — в этом нет никаких сомнений, и этот враг стоит справа!», адресованную правой оппозиции, правительство рейха отреагировало на политическое насилие рядом новых, более жестких законов. Только после этого в Баварии наметились политические изменения; учреждения гражданской обороны и тайные организации были распущены[100]. Начиналось формирование демократической Германии, однако в последующие годы правовые органы относились к коммунистам гораздо строже, чем к уголовным элементам из ультраправых кругов. Примером одностороннего подхода является распоряжение баварского министерства от 26 сентября 1923 г., которым были запрещены коммунистические издания[101]. Министерство внутренних дел Веймарской республики сильно повлияло на политический климат Баварии[102], издав постановление о борьбе с угрожающими государству организациями (как правило, имелась в виду КПД и ее структуры).
91
Сообщение Мюллера от 14 июля 1942 года рейхсфюреру СС и шефу немецкой полиции Гиммлеру, ВАК, NS 19 2011.
92
Юлиус Кох был в 1929–1933 гг. главой полиции Мюнхена. 9 марта 1933 г. он был освобожден от занимаемой должности, и в феврале 1934 г. — от государственной службы; Aronson, S. 321.
93
Эдуард Нортц, чиновник министерства, был с 15 октября 1921 г. по 11 мая 1923 г. начальником полиции Мюнхена.
94
Карл Мантель был высшим правительственным чиновником и начальником полиции Мюнхена с 1923 по 1929 гг.
95
Политическая характеристика старшего инспектора-криминалиста Генриха Мюллера, выданная тайной государственной полицией через управление по вопросам служащих НСДАП, Мюнхен-Верхняя Бавария от 28 декабря 1936 г.; BDC — личное дело Мюллера. Бывший руководитель отдела образования полиции Мюнхена Мак подтверждает своим высказыванием от 11 февраля 1954 г. данную характеристику. Примерно с 1927 г. Мюллер начинает открыто симпатизировать БФП, руководствуясь личными соображениями; Aronson, S. 279 (Anmerkung 24).
96
К истории Баварской Советской Республики в Мюнхене. Гельмут Нойбауэр, Мюнхен и Москва, 1918/1919. К истории красного движения в Баварии. Мюнхен, 1958 г.; Генрих Гильмейер. Белый и красный террор в Баварии после 1918 г. Причины, формы проявления и последствия насилия во время революционных событий в конце первой мировой войны. Мюнхен, 1974; Алан Митчелл. Революция в Баварии 1918/1919. Правительство Эйзнера и Баварская Советская Республика. Мюнхен, 1967.
97
Мария Сандманр уступила общественным требованиям и сообщила властям об известных ей складах оружия, которые были запрещены Версальским договором. Когда руководство гражданской самообороной узнало об этом, то лейтенанту Гансу Швенгхарту было приказано убить «предательницу». Начальник отдела YI/N Фридрих Глазер позаботился о том, чтобы Швенгхарт под новым именем смог покинуть страну; James Heard McGee, The Political Police in Bavaria 1919–1936 гг… University of Florida 1980, S. 68 ff.
101
Распоряжение главного уполномоченного д-ра фон Кара об издании и распространении печатных изданий от б октября 1923 г.; государственный архив Мюнхена, полиция Мюнхена 6905.
102
Содержание «заявки» отдела VI d (N? 2218) полиции Мюнхена от 1 декабря 1925 г. подтверждает это. «После постановления министерства внутренних дел от 13.11.1925, […] относительно действий против КПД, задачей полиции является ослабление деятельности не только КПД, но и родственных ей ультралевых и опасных для государства движений и организаций. […]» Удивительно, но при данном перечислении не были названы ультраправые, действительно опасные для государства организации.