— Казначей позаботится, чтобы тяжесть твоего кошеля не давала тебе забывать о нем, — пообещал султан.
В это время вернулись посланные в поле воины. На лице Улуг-бея читалось изумление, смешанное с изрядной долей почтительного страха.
— Ты можешь поступить со мной как с лжецом, повелитель…..
— Ну? — нетерпеливо спросил Мехмед.
— Ядро опустилось более чем в тысяче шагов отсюда и вырыло яму, в которой легко может поместиться целая сакля. Мы поначалу не поверили своим глазам….
Мехмед сделал ему знак умолкнуть и вновь повернулся к визирю.
— Я не ошибся в этом гяуре. Я молод, но вижу людей насквозь: еще тогда, когда он стоял передо мной в поношенной одежде и драной обуви и смиренно просил покровительства, мои глаза разглядели в нем великого умельца. Греки падут на колени, когда перед ними предстанет эта пушка.
Он мелко засмеялся и хлестнул коня плетью.
Когда султан и его свита скрылись вдали, венгр приблизился к своему детищу и ласково погладил его горячий бок.
— Ты не подвела меня, моя крошка. Если бы твоя утроба бы лопнула…..
Он замолчал, так как даже думать о последствиях возможной неудачи было страшно. Про себя же он поклялся незамедлительно послать верных людей на розыски беглеца — грека-киприота. И поймав, вырвать ему язык, удушить, зарыть поглубже в землю, чтобы никто, ни одна живая душа не узнала об ущербности орудия.
ГЛАВА XIV
Беда пришла с той стороны, откуда ее ждали давно.
Получив на руки письменный приказ, адъютант императора поспешил к Кантакузину. Стратег развернул врученное ему послание, бегло пробежал его глазами и приказал подвести коня.
— Не подскажет ли благородный Димитрий, где мне искать мастера Феофила? — спросил гонец.
— Не более часа назад он был у Семибашенного замка. После того, как протостратор ознакомится с распоряжением государя, от моего имени добавишь, что ему нет нужды отвлекаться от дел — в Галату отправимся мы с мегадукой.
Подозвав к себе Романа, он, в сопровождении двух гвардейцев, направился к набережной Перама.
— Что случилось, дядя? — спросил Роман, поравнявшись со стратегом.
— От василевса только что пришло сообщение: в Пере, в нескольких милях от границы Галаты, начата разбивка военного лагеря. По донесениям лазутчиков, скоро там обоснуются не менее трех полков османской конницы.
Выехав на пристань через ворота Платея, Кантакузин направил одного из гвардейцев к мегадуке, другого — к распорядителю порта за паромом. Не спускаясь с коня, он ждал, нетерпеливо покусывая усы.
Мегадука прибыл с южной стороны Залива, от ворот Неория. Известили ли его посыльные императора, или сведения пришли к нему иным путем, но он уже знал неприятную новость.
— Началось? — спросил он после традиционного приветствия.
— Да, — столь же кратко ответил стратег.
Вскоре подогнали паром — две сцепленные бортами баржи с деревянным настилом на всю ширину палуб и небольшим навесом для защиты от непогоды. Установленные на корме барабаны со скрипом принялись наворачивать на себя пеньковые канаты; паром дернулся и отчалил от пристани.
За все время переправы димархи не обмолвились ни словом. Стратег беспокойно мерил шагами рассохшийся, белесый от соли палубный настил, мегадука же внимательно, будто впервые, рассматривал удаляющиеся стены и башни Константинополя.
На противоположном берегу их уже ожидал Алексий. Поприветствовав димархов, он сообщил им, что место для переговоров подготовлено на пришвартованной у пристани ромейской галере. Что подеста и начальник гарнизона уже извещены и должны прибыть с минуты на минуту.
— Похоже, представитель досточтимого Феофана намеревается присутствовать при беседе, — неприязненно произнес Нотар.
Глаза северянина недобро блеснули.
— Адмирал считает это излишним? — он намеренно употребил латинизированную форму обращения.
Мегадука вспыхнул, но сдержался.
— Мне жаль, что мой друг Феофан не состоит более в должности квестора[9]. Иначе он бы помнил, что по закону переговоры государственной важности должны протекать лишь в строго ограниченном кругу лиц.
— Могу ли я расценить услышанное как отказ в моем присутствии на переговорах?
— Перестаньте, — досадливо поморщился Кантакузин. — У нас осталось мало времени до прибытия генуэзцев. Предлагаю сейчас же отправиться на галеру и обсудить отдельные детали предстоящей беседы.
Вскоре в просторной каюте появился Ломеллино, подеста Галаты. Несмотря на достойное выражение лица, взгляд генуэзца беспокойно бегал по сторонам, избегая встреч с глазами сидящих за столом ромеев.