Конец повести подобен притче о Крысолове из Гамельна: словно зачарованные волшебной дудочкой, крысы устремляются к озеру и гибнут. Притчевость здесь только подчеркивает условность такого разрешения конфликта, убеждая в том, что в жизни подобный конфликт не был бы разрешен, ибо забыт человек.
Забыт человек и в «Голом короле». Кого заботит художественное воспитание детей? Кому есть дело до того, что маленький Таро, сын фабриканта красок Ота, распрямляется, раскрывает свои способности и из замкнутого, неуверенного в себе ребенка превращается в личность? Кого, наконец, интересует, что конкурс детских рисунков может помочь тысячам таких, как Таро, обрести себя? Эти вопросы задаешь себе, прочитав повесть. И перед глазами возникает страшная фигура фабриканта Ота. Кажется, именно краски, которые он производит, должны служить человеку, но Ота далек от мыслей об общественной пользе. Магия заказов, проданных товаров и банковских счетов — вот основная цель его деятельности. Для Ота совершенно безразлично, будут ли его краски подновлять забор или помогать формированию личности. Именно поэтому идея художника — проводить конкурсы детского рисунка, рожденная добротой и искренней заинтересованностью, превращается в руках дельца в рекламный трюк. И господин Ота доволен: краски будут покупать миллионы детей и новое предприятие принесет ему новые доходы. Ну а его сын Таро, так и быть, краски получит бесплатно. Снова все та же проблема: человек и толпа.
Наконец, повесть «Гиганты и игрушки», давшая название сборнику. Что стоит за этим названием? Кондитерские гиганты, с одной стороны, и безликая толпа ребятишек и их матерей, покупающих сладости, — с другой? Возможно: ведь пока толпа раскупает конфеты, производимые крупными фирмами, они — гиганты. Но надоела толпе карамель фирмы «Самсон», и гигант превращается в беспомощную игрушку. И это закономерно, ведь гигант забыл о человеке, забыл об индивиде, формирующем толпу. Так, терпит крах великий мастер рекламы Айда, превращается в хищницу маленькая Кёко, вначале такая скромная и безропотная, но постепенно осознающая, что в ее руках успех рекламы, а безымянный рассказчик с грустью наблюдает, как гибнет под колесами красавица шляпа и удивляется, почему никто не слышит, как она закричала. Этим заканчивается повесть о рухнувшем гиганте и искалеченной человеческой судьбе.
Повести и романы Кайко — скупые и точные — поражают достоверностью, почти документальностью. Кайко всегда пишет о том, что ему известно до мелочей, но он далек от скрупулезного описания событий как таковых. Писатель не один год проработал в отделе рекламы крупнейшей японской фирмы алкогольных напитков «Сантори», и ему ли не знать механизм капиталистической рекламы?! Но много ли мы найдем от его специальных знаний в «Гигантах и игрушках»?! Не механизм рекламы, не ее специфика и тайные методы интересуют Кайко. Его волнует другое: как реклама калечит человека.
Разумеется, не в одной документальности сила произведений Кайко. Читатель, познакомясь с его повестями, в которых герои намечены лишь пунктиром, с поразительной реальностью откроет для себя и мальчика Таро, вначале закованного в броню приличий и холодной благовоспитанности, а затем расцветающего в тепле человеческого понимания и сочувствия; живыми предстанут перед ним и Айда — жрец бога рекламы, злой и волевой, умный и отвратительный, и Кёко, жертва рекламы, еще сегодня считающая себя победительницей, но уже обреченная. Герои Кайко останутся с читателем надолго. Они не просто вызовут его сочувствие или осуждение, они пробудят чувство ответственности за то, что происходит на нашей планете, желание помогать людям, разделять с ними бремя, лежащее на их плечах. В этом большая победа писателя.
Сегодняшняя Япония — сложный и противоречивый организм, живущий напряженной жизнью. Проникнуть в эту жизнь изнутри, понять ее — далеко не просто. Думается, повести Такэси Кайко помогут нам в этом.
В. Гривнин
ГИГАНТЫ И ИГРУШКИ
I
Кондитерская фирма «Самсон» занимает высоченное здание в самом центре Токио. Прямо напротив фасада — конечная станция эстакадной железной дороги. Передний двор «Самсона», он же станционная площадь, — своего рода буферная зона. В часы пик здесь всегда полно народу. Цены на землю в центре очень высокие, и все же «Самсон» охотно предоставил свой передний двор для общественного пользования. И неспроста: тротуар проходит как раз вдоль его стеклянного фасада, а за стеклом — огромный выставочный зал, где круглый год экспонируются разнообразнейшие образцы продукции фирмы, начиная от жевательной резинки и кончая мелон гляссе. Прохожие волей-неволей заглядывают в гигантскую витрину. Ради такой рекламы и переднего двора не жалко! Тротуар широкий, над ним — навес, так что в дождливый день здесь сухо и хорошо. На площади разбиты клумбы, вокруг клумб расставлены скамейки, — настоящий сквер. «Самсон» страшно популярен среди жителей района «биру»[3].