Позже Н. Савинов сумел проверить действенность этого приема при расследовании реального дела, когда двое подозреваемых в убийстве меняли свои показания на противоположные, чем крайне затрудняли выявление истинного виновника трагедии. Опрос одного из подозреваемых с помощью описанного метода в гипнотическом состоянии выявил ряд обстоятельств, о которых он ранее не сообщал, и их оперативная проверка показала его непричастность к убийству[139].
И все же мы не советуем возлагать большие надежды на то, что гипнотическое "снижение бдительности" будет легко срабатывать каждый раз при расследовании уголовных дел. Скорее наоборот: боязнь проговориться, "сказать лишнее" окажется наиболее частой причиной "потери внушаемости" допрашиваемого субъекта или же его категорического отказа от применения "следственного гипноза".
Как видим, все приведенные ранее примеры относятся к сравнительно несложным случаям гипнорепродукции, основанной на активации сферы образной и вербальной памяти, составляющей основу самосознания и информационных взаимодействий человека с окружающей действительностью.
Использование генетически более глубоких видов памяти — органической, физиологической и двигательной — данные примеры из криминологической практики не отражают. Однако это не значит, что повседневные судебные материалы потенциально не содержат в себе требований к такого рода исследованиям, которые относятся скорее к области судебно-медицинской экспертизы. Игнорирование богатых возможностей гипнорепродукции реакций и состояний человека применительно к практике криминалистики объясняется тем, что не только следственные работники, но и судебные медики еще не имеют полного представления о возможностях данного метода, а потому и не выступают заказчиками таких неординарных работ.
Немаловажным дополнительным обстоятельством, тормозящим применение гипноза в криминалистике, является традиционный, почти мистический страх многих юристов перед термином "внушение". Об этом свидетельствуют некоторые работы, в которых специально (и, впрочем, справедливо) оговаривается требование минимизации внушающих воздействий со стороны следователя по отношению к субъекту допроса.
Проблема внушения на допросе считается весьма сложной, не сводящейся лишь к постановке суггестивных (внушающих) вопросов. Поскольку общение людей представляет собой и взаимное внушающее влияние, а допрос есть, по сути, общение в особой профессиональной форме, полное исключение внушения при осуществлении допроса невозможно. Речь может идти лишь об ограничении внушения на допросе, о сведении внушения к минимуму. Высокая степень внушения нередко содержится в интонации голоса, в жестах и мимике лица следователя. Поэтому, безусловно, правы те авторы, которые рекомендуют следователю в ходе допроса воздерживаться от выражения словом, жестом или мимикой своего отношения к информационному содержанию показаний допрашиваемого[140].
Чрезмерная профессиональная осторожность, выражающаяся в неприятии следственного гипноза, скорее всего основана на смешении двух сторон явления суггестии: 1) тех случаев, когда наличие элементов внушения на допросе должно расцениваться как отсутствие профессионализма, перечеркивающее перспективы реального поиска, и 2) тех обстоятельств, когда внушение становится основой специального криминологического метода расследования — гипнорепродукции, значительно расширяющей поле информационного поиска. В этой двойственности проявляется диалектическая противоречивость того явления, при компетентном подходе к которому может быть эффективно использована его полезная сторона.
Гипноз как психологическое явление и инструмент коммуникативного взаимодействия может быть использован и в противоправных, и в конструктивных, гуманных целях. Есть основания полагать, что внимание юристов к этому феномену в будущем значительно повысится, поскольку количество преступлений и противоправных (в том числе массовых) воздействий посредством различных форм суггестии (внушения) постоянно возрастает, и, следовательно, неизбежно увеличится и число методов расследования, в основе которых лежит гипноз.
О возможной реализации указанной тенденции уже в настоящее время свидетельствует возросшая внушаемость населения, отмеченная некоторыми авторами[141]. Это вызвано в первую очередь растущей социализацией современного общества, а также увеличением удельного веса чисто суггестивных воздействий со стороны средств массовой информации на психику человека (коммерческая реклама, многочисленные сеансы "целителей" и "магов", беспрерывные заклинания разного рода политических "корифеев" и т. д.). Даже в сфере учебно-воспитательной работы растущие темпы жизни не оставляют времени на неспешное разъяснение материала и убеждение учащихся, сплошь и рядом подменяя эти процессы суггестией и директивными установками.
139
141
См.: