Само собой разумеется, что это право на сопротивление не было у Гитлера привязано к определенным юридическим конструкциям. Гитлер, рассматривавший и право лишь как «средство для цели», презирал и ругал юристов, как никакую другую профессиональную группу[379], сказал в начале июля 1934 г., бывшему министру юстиции Баварии и будущему генерал-губернатору Польши Гансу Франку: «Да, если бы сначала надо было спрашивать вас, юристов, разрешено ли это, то за все тысячи лет всемирной истории не было бы ни одной революции. Революции — это большие шаги вперед, которые однажды поднимают все, несут и ставят на другое место. При этом, конечно, что-то при такой процедуре трескается и кровоточит![380] С точки зрения права любая революция есть сплошное бесправие. А вы, юристы, только сердитесь, что вам приходится изучать новое право, поскольку старое улетучилось»[381].
Не только государство, но и право, экономика, партия и армия были для Гитлера всего лишь «вторичными явлениями, средствами для цели». В той мере, в какой они соответствовали этой задаче, он называл их «правильными и полезными». Если они не удовлетворяют этой задаче, сказал Гитлер в речи 30 января 1937 г., «они вредны и должны быть или реформированы, или устранены и заменены чем-то лучшим»[382]. Определение отношений «средства» и «цели» имело основополагающее значение для понимания мировоззрения Гитлера. В разговоре с Геббельсом 23 февраля 1937 г. Гитлер сказал, что является его большим достижением: «Я научил мир снова отличать средство от цели». Целью является жизнь народа, «все другое лишь средство»[383]. Отсюда, как мы видели, вытекала для Гитлера и убежденность в оправданности и необходимости революций, которую разделяли и другие ведущие национал-социалисты, как показывают, например, следующие рассуждения Геббельса в речи 15 ноября 1933 г.: «Революции необходимы в жизни народов и всегда приходят, когда нормальная способность народа к развитию вследствие усиления органической жизни покрывается такой коркой и такой хрящевой тканью, что возникает серьезная угроза для здорового существования народа. Кризисы, которые не могут больше разрешиться закономерно, или разрешаются насилием, или ведут к гибели народа, которому они угрожают. Поэтому революции имеют и нравственное оправдание. Они совершаются на основе более высокой морали, чем та, что присуща легальным процессам»[384].
3. Понятие революции у Гитлера
В первой главе мы установили, что Гитлер упорно говорил о Ноябрьской революции как о «так называемой» революции и отказывался признавать ее «настоящей» революцией. Отсюда с необходимостью возникает вопрос о понятии революции у Гитлера. «Что такое революция? Это насильственное изменение меньшинством существующего порядка, поддерживаемое и становящееся возможным лишь благодаря желанию большинства народа»[385]. Это общее определение понятия революции Гитлер дал в речи 24 мая 1921 г. Второй вопрос, который он задал и на который дал ответ, гласит: «Что может быть улучшено революцией? 1. Форма государства, если существующая своими недостатками оправдывает это действие. 2. Экономика народа, но только медленной, осторожной перестройкой существующей экономической системы, как этого хотела достичь путем революции СДПБ [Социал-демократическая партия большинства. — Р. Ц.], когда ее теории еще подвергались научной критике со стороны специалистов по экономической теории; и 3. Революция в целом крепка лишь обновлением нравственных сил народа путем исключения укоренившейся нравственной и экономической коррупции»[386].
В соответствии с этим определением революция имеет три возможных аспекта: политико-государственно-правовой, экономический и нравственно-духовный. В речах Гитлера 1920 г. его понятие революции еще отклонялось от вышеназванного. Он, правда, одобрял возможность политической революции, но отрицал возможность революции экономической и общественной. В начале августа 1920 г. он, например, сказал, что политическая революция, правда, возможна, но экономическая — это полная бессмыслица, поскольку «можно разгромить экономику, существующую десять тысяч лет, но потом придется строить ее в том же самом смысле». Общественная революция с целью сделать людей равными невозможна[387]. Скепсис Гитлера был направлен прежде всего против слишком резких изменений в экономической сфере. 27 апреля 1920 г. он заявил, что политическая революция в течение нескольких дней возможна, но не экономическая[388]. Изменение экономики, подчеркнул Гитлер 25 августа 1920 г., возможно только через эволюцию[389].
379
Vgl. z. B.: Monologe, S. 140 ff., 214 f., 243, 271 f., 352 ff., 426. Picker, рубрика «Juristen» в указателе.
380
Очевидно, оправдание за кровавое подавление так называемого «путча Рема» 30. 6. 1934 г.
389
Ibid., S. 206, тезисы к речи, 25. 8. 1920, а также: ibid., S. 217 (Rede vom 25. 8. 1920).