Коммунисты, по крайней мере, борются «за большую идею, хотя и тысячу раз сумасшедшую и смертельно опасную». Именно в этом разница между обычной партией — каковы все буржуазные партии, которые Гитлер отвергал уже хотя бы поэтому — и «партией с мировоззрением за спиной», какой в равной степени являются коммунисты и национал-социалисты. Партия с основательным мировоззрением претендует на исключительный характер своего учения и после завоевания власти перестает быть партией[397]. Победа мировоззрения, как неоднократно подчеркивал Гитлер, означает, что оно накладывает печать на всю жизнь, что начинают действовать по принципу: «Мы не знаем никаких законов человечности, мы знаем лишь закон сохранения существования движения, идеи или продвижения этой идеи»[398].
Гитлер объяснял эту мысль и в «Майн кампф». Программа мировоззрения означает «формулирование объявления войны существующему порядку, короче говоря, вообще существующему представлению о мире». Поскольку мировоззрение никогда не готово делиться с другим, оно не может и сотрудничать в работе над существующим порядком, «напротив, [оно] чувствует обязанность всеми средствами бороться с этим порядком и со всем миром идей противника, т. е. готовить его падение». Великая тайна Французской революции 1789 года, русской Октябрьской революции и победы итальянского фашизма — это «демонстрация новой большой идеи», чтобы подчинить народ «всеобъемлющему преобразованию». «Убежденность в праве на применение даже жесточайшего оружия всегда связана с наличием фанатичной веры в необходимость победы все переворачивающего нового порядка на этой Земле»[399].
Движение, отстаивающее новое мировоззрение, говорил Гитлер в начале апреля 1927 г., ставит перед собой цель «полностью преобразовать все порядки под углом новых точек зрения». Представители мировоззрения принципиально стремятся к тому, чтобы отменить характер партии и поднять после победы свое мировоззрение на уровень всеобщей основы[400]. После победы традиционной парламентской партии в принципе ничего не меняется, «в то время как победа нового мировоззрения действует как переворот»[401].
Поэтому для Гитлера «революция» была синонимом победы мировоззрения, которое по своей сути должно быть нетерпимым и нетолерантным и стремиться к тотальной перестройке всех сфер жизни и ценностей. 19 марта 1934 г. он так выразил эту мысль: «Победа партии — это смена правительства, победа мировоззрения — это революция, а именно революция, которая изнутри и существенно перестраивает состояние народа». По этой причине Гитлер был, например, не готов признать «мятеж» 1918 г. революцией; для него он был лишь сменой правительства. По его мнению, победа национал-социализма была победой мировоззрения, поэтому это мировоззрение породило «настоящую революцию», которая совершила больше для настоящей внутренней перестройки, «чем все прежние большевистские мятежи, вместе взятые»[402]. Победа национал-социализма, говорил Гитлер 25 января 1936 г., была «истинной революцией исторических масштабов», поскольку тут речь шла не об изменении в правительстве, «а об успехе мировоззрения»[403].
В центре размышлений Гитлера всегда стоял вопрос о власти, поскольку партия может обеспечить победу своего мировоззрения, конечно, лишь в тот момент, когда вся власть будет в ее руках. Во всех революционных движениях вообще существенным является именно то, что исходной и конечной точкой всех своих соображений, тактических и стратегических планов они делают вопрос о власти. Еще до захвата власти Гитлер открыто признавался: «Если мы однажды получим власть, то мы ее, да поможет нам бог, сохраним. Отобрать ее у нас мы не дадим»[404]. В заключительной речи на имперском партийном съезде 1934 г. Гитлер назвал два существенных принципа национал-социалистической партии: «1) Она хотела стать настоящей мировоззренческой партией и 2) поэтому она хотела единоличную власть в Германии без всяких компромиссов»[405]. Как он заявил, оглядываясь назад в феврале 1935 г., его основным принципом в борьбе за власть было: «В Германии должна быть одна воля, а все остальные должны быть побеждены»[406].
405
VB vom 12. 9. 1934, Schlussrede auf dem Reichsparteitag, 10. 9. 1934. Выделено в оригинале.