^ экономическому анализу человеческого капитала, преступности, семейной жизни и других социальных явлений. Кроме того, именно «экономический империализм» прославил и одного из самых известных экономистов последних лет - С. Левитта, автора «Фрикономики», где суммируется ряд его исследований в области экономики спорта, преступности, дискриминации, образования, семейной жизни и т.д. (см.: Гуриев С.М. Три источника - три составные части экономического империализма // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. i36). Отметим также такие работы об экономическом империализме, как Tullock G. Economic Imperialism // Theory of Public Choice. Ann Arbor: University of Michigan Press, i972; Stigler G.J. Economics - The Imperial Science? // Scandinavian Journal of Economics. i984. № 86 (3); Hirshleifer J. The expanding domain of economics // American Economic Review. i985. Vol. 75. № 6; Stigler G.J. and Becker G.S. De Gustibus Non Est Disputandum //American Economic Review. 1977. Vol. 67. № 2 (рус. пер.: Стиглер Дж., Беккер Г. О вкусах не спорят// США: экономика, политика, идеология. i994. № 2). Эти работы упоминает и С. Гуриев, и ряд других авторов публикаций по этой теме.
i Более оптимистично смотрит на mainstream И.Е. Рудакова. См.: Рудакова И. Основное течение экономической теории: потенциал и научная критика // Вопросы экономики. 2005. № 9. Противоположная позиция была нами выражена в статьях: Бузгалин А., Колганов А. «Рыночноцентрическая» экономическая теория устарела // Вопросы экономики. 2004. № 3; Бузгалин А., Колганов А. Политическая экономия постсоветского марксизма // Вопросы экономики. 2005. № 9.
человека в современной экономике)248, то, как правило, не оказываются прямо связаны ни с одной из основных школ economics.
Политическая экономия (как труда, так и капитала), будучи в конце прошлого - начале этого века оттеснена на периферию, в последнее время, как мы уже заметили, начинает отвоевывать достойные позиции, хотя и остается скорее уважаемым исключением, нежели правилом в общем блоке теоретико-экономических трендов. Что же касается eco no-mics, то, несмотря на всю критику в адрес black board economy (букв.: «экономика школьной доски»), она и сейчас играет основную роль в научных исследованиях экономистов (развиваясь главным образом в направлении усложнения математического аппарата и прогресса в неэкономические сферы249) и продолжает абсолютно доминировать и в науке, и в учебных программах университетов.
Причины доминирования economics в науке и преподавании
Каковы же причины этого доминирования? Главная - на economics есть «социальный заказ» (разумеется, не в смысле прямого приказа, что и как писать, а в смысле благоприятного отношения тех, кто формирует общественное мнение. и параметры финансирования). Причем заказ двоякий, идущий и от «хозяйственной практики», и от господствующей идеологии.
Для господствующих субъектов господствующей практики (точнее
- практики хозяев современной позднекапиталистической экономики), т.е. относительно стабильного (или претендующего на это имя) регулируемого (минимально, в духе неолиберализма) рыночного хозяйства, не ждущего сколько-нибудь значительных качественных перемен, более того, отторгающего такие перемены, - для такого хозяйства economics есть наиболее адекватная парадигма научных исследований и экономического образования. Эта парадигма формирует и детализирует знания
о механизмах функционирования такой системы, что полезно для успешного бизнеса на микро- и макроуровнях, при условии, что в основах рыночной системы не происходит качественных изменений.
Оговоримся: теоретические рекомендации и «продвинутые» знания в этой области нужны не столько наемным работникам и потребителям, сколько капиталу и его представителям (в частности, менеджерам как «капиталу-функции» и их консультантам), обладающим реальной властью в современной экономике. Они «заказывают музыку» и оплачивают по большей части разработки в экономической - да и не только экономической - науке и образовании. И именно economics оказывается наиболее полезной дисциплиной для такой хозяйственной практики.
С точки зрения идеологии для господствующих политических сил наиболее важной задачей в области нормативного массового сознания является поддержание уверенности в стабильности, незыблемости, эффективности данных ценностей и отношений. И именно парадигма economics адекватна для решения этой задачи, ибо в ее рамках и анализ, и обучение ведутся либо прямо «не замечая» (если угодно - игнорируя) наиболее «опасные» (с точки зрения поддержания стабильности данной системы) вопросы об источниках богатства (субстанция стоимости, прибыли), справедливости и исторических границах данной системы, либо давая на них ответы строго в рамках абстрактной теории общего рыночного равновесия250.
248
Подробный анализ работ на эту тему и ее авторскую интерпретацию, указывающие и на некоторые «перекрестья» с классическим политэкономичес-ким подходом, см. в: Антипина О.Н. Информационная экономика: современные технологии и ценообразование. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2009.
249
Подчеркнем в этой связи, что здесь имеются весьма опасные тенденции: во-первых, стремление считать значимыми только легко измеряемые параметры - параметры же, которые трудно выразить количественно, даже если они очевидно важны для исследования реальных экономических проблем, игнорируются; во-вторых, действует как бы общепринятое правило - чем сложнее инструментарий, тем проще и уже реальное проблемное поле, моделируемое при помощи этого математического аппарата (см.: Аккерман Ф., Ананьин О., Вайскопф Т., Гудвин Н. Экономика в контексте (вопросы преподавания экономической теории) // Вопросы экономики. 1997. № 2. C. 139).
250
«Приспособление к неизвестному - ключевой момент для всей эволюции, - и полной картины событий, к которым постоянно приспосабливается современный рыночный порядок, в действительности не видит никто. Инфор ма-ция, используемая индивидами или организациями для при спо собления к неизвестному, может быть только частичной и передается сигналами (т.е. ценами) по длинным цепочкам от индивида к индивиду, причем каждый передает комбинацию потоков абстрактных рыночных сигналов в несколько измененном виде. Тем не менее с помощью этих частичных и фрагментарных сигналов к условиям, которых ни один отдельный человек не в состоянии предвидеть или знать, приспосабливается структура деятельности в целом (пусть даже такое приспособление не бывает вполне совершенным). Вот почему выживает эта структура, а те, кто ее использует, еще и процветают. Сознательно спланированной замены такому самоупорядочивающему-ся процессу приспособления к неизвестному быть не может <.> Подобный порядок, пусть и весьма далекий от совершенства и подчас неэффективный, может распространяться шире, нежели какой бы то ни было порядок, который люди могли бы создать, преднамеренно помещая бесчисленные элементы на отводимые им «подходящие» места. Большинство дефектов и проявлений неэффективности таких спонтанных порядков происходит из-за попыток вмешаться в их функционирование, либо прямо препятствуя работе присущих им механизмов, либо стараясь так или иначе улучшить их результаты» ^