Более того, даже реальные механизмы функционирования сферы трансакций (наиболее близкой для алкаемого economics’ом «свободного» рынка) лишь отчасти описываются стандартной микро- и макроэкономической теорией. Последняя напоминает реальную жизнь данного сектора примерно так же, как политэкономия социализма напоминала реальную жизнь экономики дефицита и плановых сделок: «экономика классной доски» не хочет видеть того, что реально наиболее значимые трансакции в современном мире совершаются на основе методов неэкономического (политического, межличностного и т.п.) манипулирования, подобно тому как политэкономия социализма не хотела видеть блата и бюрократизма. Лишь развивающийся как продолжение economics новый институционализм отчасти фиксирует некоторые проявления этой тенденции, но и он не ставит вопроса об их обобщении и выделении качественных изменений в природе «рынка» (мы бы сказали - позднего капитализма), трактуя все это по-прежнему в стиле некоторых отступлений от «совершенства». В результате специфические, характерные именно для этой новой экономики методы практического анализа и предвидения оказываются тем более эффективными, чем менее они опираются на аксиомы economics1.
Тем не менее вновь намеренно подчеркнем: было бы совершенно неверным считать, что выросшие на economics специалисты не способны «работать» с проблемами, лежащими «по ту сторону» массового материального производства, использующего ограниченные ресурсы. Они это делают, но делают, либо выходя за рамки аксиом этой теории, либо «греша» редукционизмом, сводя новый мир к привычным чертам старого, благо сделать это пока несложно, ибо эти новые феномены пока по преимуществу существуют только в обличье старых рыночных форм, описываемых economics. И в этом они подобны тем (преимущественно, европейским) представителям третьего сословия, кто и в XVIII, и в XIX веках рядились под дворянство (помните: «мещанин во дворянстве»), в отличие от своих американских собратьев, не побоявшихся начать войну с Британской империей за свое право избавиться от феодальных ограничений, свершить [буржуазную] социальную революцию: отменить сословное неравенство и заставить дворянство жить по своим - «меща-ниновским» - новым правилам.
Однако differentiae specificae рождающегося на наших глазах нового не-только-экономического мира далеко не сводимы к пунктирно выделенным выше изменениям в технологиях. Они обусловлены сложной системой отношений и противоречий, лежащих в сфере производственных отношений, и состоят, в частности, в том, что, во-вторых, реальными хозяевами мировой экономики становятся гигантские корпоративные (преимущественно финансовые) группировки, характеризующиеся комплексной структурой «многоканальных» вертикальных связей и власти. Они сосредоточивают в своих руках ключевую экономико-политическую
власть (объемы оборота, капиталы таких группировок насчитывают многие сотни миллиардов долларов, превышая бюджеты многих стран) и становятся не просто некими олигополистическими акторами на рынке с несовершенной конкуренцией, но субъектами полицентричного локального регулирования экономики, существенно отличной в силу этого от любой из моделей конкурентного рынка266.
Каждая из таких группировок включает несколько структурных уровней, связанных между собой сложной системой производственных отношений и каналов власти. В основании, самом низу иерархии находится слой наемных работников (сотни тысяч человек), превращаемых в замкнутую касту корпоративных служащих данной системы компаний («фирма-семья»), зависимых во многих случаях от нее не только экономически, но и социально. На следующем уровне располагаются многообразные иерархические системы служащих-профессионалов и управляющих (десятки тысяч человек), причем эти системы характеризуются собственными закономерностями, ценностями и т.п. На среднем уровне - «многоэтажная» система финансовых институтов (банков, пенсионных фондов, многоуровневых холдингов, венчурных корпораций, спрятанных в оффшорах капиталов и т.п.). На верхнем уровне находятся реальные хозяева этих размытых финансово-хозяйственно-политических образований, сращенные с государственным аппаратом, СМИ и репрессивными организациями. Это обладающая не только собственностью, финансами и административной властью, но и прежде всего информацией и разветвленными каналами влияния на властные структуры на национальном и наднациональном уровнях номенклатура глобального капитала.
266
Анализу природы такой системы координации будет посвящен один из
разделов II тома данной книги.