По ту сторону отчуждения: социальное творчество и свобода послесловие к i-му тому306
Никто не даст нам избавленья -
Ни бог, ни царь и ни герой.
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Жизнь человека - это борьба.
Раба - за свободу.
Свободного - за совершенство.
Для нас, как и для наших товарищей, свобода была, есть и будет не просто словом или философской категорией. За ними скрывалась жизнь, борьба, смерть тех, кто для нас был символом небессмысленной жизни; тех, кто ненавидел угнетение и рабство - от Кампанеллы и декабристов до Че Гевары и большевиков.
Но главным для нас в их жизни было не простое восхищение борьбой этих людей, но поиск ответа на мучительные вопросы о причинах их побед и поражений; подвигов и ошибок (причем порой преступных.). Этот поиск стал импульсом для серии работ, написанных авторами, где была дана сжатая характеристика современной эпохи как переходного состояния из «царства необходимости» (характеризующегося господством репродуктивного труда, материального производства, отчуждения в общественных отношениях) в «царство свободы» - мир, основанный на доминировании творческой деятельности, лежащей «по ту сторону» материального производства и вырастающий в процессе борьбы за социальное освобождение человека. Соответственно, «реальный социализм», существовавший в СССР, был раскрыт как мутация, вырождение и кризис первой попытки «скачка» в «царство свободы», а нынешний неолиберальный реванш как всего лишь временный «откат» на долгом пути человечества из мира отчуждения к новой системе общественных отношений307.
Однако выше крайне бегло был затронут ключевой вопрос - тот, что больше всего волнует и самих авторов: а что же такое свобода, если переход к «царству свободы» есть суть нынешней эпохи, суть столетий борьбы за освобождение. Этот вопрос оказался вдвойне важен именно сейчас, когда неолиберализм как бы восстановил свою монополию на его решение, и эта монополия оказалась негативно, неявно признана и социал-демократами, и сталинистами. Первые все время говорят о необходимости соединения либеральных (других они не видят и не хотят видеть) индивидуальных свобод с социальной коллективной ответственностью. Вторые вообще предпочитают «забывать» об освобождении (понимая свободу de facto как безответственность, вседозволенность, произвол) и все больше напирая на необходимость порядка и власти «твердой руки».
Тем важнее для нас (а авторы отнюдь не одиноки в этом вопросе) «засиять заставить заново» великое понятие свободы.
Эта задача не просто важна, но и чрезвычайно сложна: немало величайших умов человечества решали ее - от Гегеля к Марксу, Ленину, Грамши, Сартру и далее. Естественно, этот текст одних из их последователей не может претендовать на целостное решение вопроса. Но он может дать пунктир поиска ответа на него, если мы последуем методу диалектического единства исторического и логического, отслеживая реальные достижения Человека (как родового существа) на пути своего реального социального (а вместе с этим и субъективного, индивидуального) освобождения в процессе снятия «царства необходимости» (мира отчуждения). Именно так и поступят авторы ниже, посвятив, однако, первую часть краткой аргументации именно такого подхода, потратив при этом немало сил на воспроизведение некоторых в принципе известных, но ныне упорно «забываемых» или сознательно замалчиваемых аргументов марксизма ХХ (а то и XIX) века.
Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.
К. Маркс
Для современного либерального (а вместе с ним, как мы отметили, и социал-демократического) теоретика взгляд на свободу как прежде всего социальную проблему возможен только в одном измерении: свобода есть свобода индивида308 (и в этом абстрактном исходном пункте мы с ними согласны, хотя сразу могли бы сказать: не только.) от каких-либо внешних воздействий. Для европейского либерала конца XVIII века это была прежде всего свобода от феодально-аристократического произвола, от различных форм внеэкономического принуждения; для российского либерала конца ХХ - от власти авторитарной партийно-государственной машины, но в любом случае это была «свобода от», негативная свобода.
ПОТЕНЦИАЛ и ПРЕДЕЛЫ «НЕГАТИВНОЙ» СВОБОДЫ: к КРИТИКЕ ПРАКТИКИ ЛИБЕРАЛИЗМА
Такое понимание свободы было объективным и закономерным продуктом всякого общества, уходящего от господства добуржуазных форм подчинения Человека (мы еще вернемся к их анализу) и оно адекватно отражало практику борьбы за освобождение Человека - практику буржуазных и антитоталитарных революций, либеральных и народно-демократических реформ309. Именно эта практика (разрушение традиционнообщинных, феодально-иерархических или авторитарно-бюрократических зависимостей и возникновение буржуазных форм отчуждения -индивидуализм вкупе с овещнением человеческих отношений) обусловила (оставим гносеологические предпосылки в стороне) и еще один аспект в понимании свободы. Свобода индивида (NB! Опять подчеркнем этот аспект) трактовалась не только как свобода от чего-либо, но и как свобода, ограниченная свободой другого индивида: я могу и должен быть свободен лишь в той мере, в какой я не нарушаю свободы другого. Конфликт моей и его свободы, их взаимоограничение был некритически перенесен из практики (практики отчужденных от Человека общественных форм - рынка, представительной демократии, религии.) в теорию и увековечен как аксиома. Более того, это оказалось воспроизведено и в сфере морали, когда высшей формой гуманизма оказался императив: «не делай другому того, чего не пожелаешь себе».
306
Данный текст написан А.В. Бузгалиным на основе работ конца ^90-х -начала 2000-х годов. А.И. Колганов участвовал в его финальной редакции.
307
См.: Бузгалин А.В.,Колганов А.И. Пределы капитала: методология и онтология. Реактуализация классической философии и политической экономии
(избранное). М.: Культурная революция, 2009.
308
Авторы пока оставляют за скобками вопрос о свободе как исключительно духовном феномене, когда освобождение достигается прежде всего путем ухода из общества (ухода в мир религии, «искусства для искусства», «чистой» науки, «естественной» природной жизни и т.п.). К этой проблеме мы вернемся несколько позже.
309
Не можем не обратить внимание читателя, что борьба против нарушения прав человека в СССР во многом отразила это двойственное отношение к свободе. Два крыла диссидентства - либерально-буржуазное и демокра-тически-социалистическое, будучи едины в понимании необходимости борьбы за негативную свободу, принципиально расходились в вопросе о необходимости ее последующего дополнения позитивным освобождением человека. Обратим в этой связи внимание читателя на выходивший в СССР, а позднее в эмиграции, журнал «Поиски», отразивший эти дискуссии, и ^