Теоретические предпосылки исследования: российская экономическая система начала XXI века как консервация незавершенной реверсивной трансформации
Начнем с очевидного: предлагаемая нами теоретическая модель должна базироваться на сформулированных выше методологических предпосылках и объяснять приведенные выше общеизвестные факты, характеризующие эволюцию российской экономической системы на протяжении последних двух десятков лет.
Напомним: за более чем 20 лет трансформаций в Российской Федерации, с одной стороны, оказались активно развиты сферы услуг и торговли, активно развиваются сырьевые сектора экономики, сборочное и т.п. производства, наметилась позитивная динамика в сельском хозяйстве; возникли основные формы капиталистической системы (рынок, наемный труд и капитал), преодолены внешние проявления дефицита товаров и услуг; сформировались классы крупной, средней и
^ детерминация процессов и явлений, поведения индивидов и сложных общественных субъектов (социальных движений, партий и т.п.) ослабевает или уже не действует. Новая же объективная детерминация только возникает, она еще не действует или, по крайней мере, слаба. Для социальной революции этот тезис связан с известным феноменом возрастания роли субъективного начала, но, на наш взгляд, это есть лишь одно из проявлений более общей закономерности диалектического революционного скачка, кратко отмеченной выше. Этот вывод обусловливает важное следствие: неявно принятая ранее в марксизме трактовка всякого революционного рождения новой социальной системы как явления однозначно прогрессивного, ведущего к появлению более эффективного и гуманного нового образования, должна быть подвергнута критическому переосмыслению.
мелкой буржуазии; возникли политические формы президентской демократии.
С другой стороны, в России произошла деиндустриализация; ВВП с трудом удалось вернуть на уровень «неэффективной плановой экономики» четвертьвековой давности; государственный бюджет в определяющей степени зависит от мировых цен на энергоресурсы; рынок и государственное регулирование во многом являются теневыми, коррумпированными, прогрессирует бюрократизация; господствующим классом стала сращенная с высшей бюрократией каста долларовых мил-лиардеров-олигархов; политическая система далека от норм буржуазной демократии.
Все эти факты подлежат объяснению, и оно будет дано ниже, исходя, повторим, из предложенной выше методологии диалектического взгляда на процессы трансформации экономических систем, и в частности методологии исследования реверсивных социоисторических процессов.
В самом общем виде мы можем определить нашу экономику как специфическую форму консервации незавершенной трансформации экономики советского типа (с нашей очки зрения - мутантного социализма468) в поздний капитализм периферийного типа, включающий широкий спектр добуржуазнъх и консервативно-советских форм.
Эта квалификация, безусловно, требует пояснений.
Начнем с конца: феномена позднего капитализма полупериферий-ного типа469. Мы говорим о генезисе именно этого феномена, а не о «переходе к рынку», так как современная мировая экономическая система (частью которой, при всей ее специфике, является Россия) с политикоэкономической точки зрения должна быть охарактеризована именно как поздний капитализм - система, где господствует финансовый капитал, а на мировом рынке капиталов, услуг и товаров, труда, инноваций и т.п. главными «игроками» являются транснациональные корпорации; где несмотря на мировой кризис продолжается процесс финансиали-зации; где национальные государства все еще перераспределяют по нерыночным критериям от 35 до 55% ВВП и т.п.
Это система, в которой сложились центр, полупериферия и периферия и развертывается процесс формирования протоимперий. Разрушение экономики советского типа могло привести либо к выбору новой модели продвижения к посткапиталистическому обществу, либо к коллапсу, либо к генезису того или иного типа именно этого капитализма. История показала, что Россия более 20 лет назад начала входить именно в такую мировую систему, а не некий абстрактный рынок. Поэтому российская экономика на предельно абстрактном уровне может быть охарактеризована как некий вид [запаздывающего генезиса] позднего капитализма. Дальнейший анализ покажет, что эта предельно абстрактная характеристика принципиально недостаточна. Но она необходима.
Здесь требуется важное пояснение. В отличие от нормативно мыслящих сторонников неолиберальной доктрины мы считаем некорректным априори утверждать, что это был переход к «рынку». И не только потому, что ныне, как мы показали выше, под вывеской «рынок» скрываются отношения позднего капитализма, но и потому, что результат трансформаций в России отнюдь не был предопределен желаниями радикальных реформаторов. Как показала практика, в нашей стране этот переход в силу определенных причин (о них - ниже) оказался законсервирован на десятилетия, породив весьма противоречивую, неорганичную, но при этом относительно устойчивую переходную систему.
468
Подробнее об этом в книгах: Социализм-XXI. 14 текстов постсоветской школы критического марксизма / Под ред. А.В. Бузгалина, В.Н. Миронова. М.: Культурная революция, 2009; СССР. «Застой». Материалы конференции 5-6 ноября 2008 г. / Под ред. Р. Крумма и Л. Булавки. М.: Культурная революция, 2009; «Застой». Дисконтенты СССР / Под ред. Л. Булавки и Р. Крумма. М.: ТЕИС, Культурная революция, 2010; «Застой». Потенциал СССР накануне распада / Под общ. ред. Л. Булавки и Р. Крумма. М.: Культурная революция, 2011; СССР: незавершенный проект / Под ред. А.В. Бузгалина. М.: ЛЕНАНД,
20i2.
469
Российской модели как мутации этого позднего капитализма авторы посвятили немало текстов, упомянутых выше.
О специфике периферийного капитализма см.: ПребишР. Социоэкономи-ческая структура и кризис периферийного капитализма. М., 1978; Амин С. Вирус либерализма. М.: Европа, 2007.