Корабли ткнулись кормой в берег, и радости команды не было предела. Ведь под ногами у них снова твердая земля, а рядом небольшая чистая речушка несет свои воды в море. Но Одиссей, который выяснил у рыбака на Ильве все об этих суровых островах, места себе не находил.
— Дерьмо, — произнес он сквозь зубы, видя, что принесло их прямо в пасть волка, куда они так не хотели идти. Узкий пролив между островами Корсай и Сарад — излюбленное место разбойных племен: белатонов, лонгоненсов и лестригонов[26].
— Уходить надо, господин, — произнес кормчий-сидонец, показывая на огромную башню, сложенную из грубо отесанных камней. Башня оседлала высокий холм, царивший над всей округой, а на ее вершине горел огонь, и валил густой белый дым.
— Нет, — покачал головой Одиссей, который поставил перед собой наполненную водой чашу, в которую положил лист с иглой. Игла застыла на мгновение, а потом лениво развернулась и показала на север.
— Колдовство! Баал-Хадад, помоги мне! — сидонец схватился за амулет. — Колдовство!
— У меня небольшая течь открылась, — продолжил Одиссей, который спрятал иглу в небольшой чехол на груди. — Надо просмолить борт. А еще нам нужна вода, еда и пять новых весел. Мы ночуем здесь.
Он оглянулся на гребцов, которые вытаскивали корабли на берег, и прокричал:
— Пятьдесят человек со мной. Щиты на руку, мешки на плечи. Остальным набрать воды и нарубить дров! Сидонцам заделать течь!
Отряд данайцев двинулся вглубь острова, с опаской поглядывая по сторонам. Оказалось, что огромная каменная башня служила не только тем местом, откуда наблюдают за морем. У ее подножия раскинулась деревня на полсотни домов. И Одиссей в бессильной злобе смотрел, как внутрь башни загоняют стадо коз, и заходят люди. А где-то вдали поднимался к небу еще один дымок. Местные уже передали злую весть соседям. И, конечно же, в деревне не нашлось ничего, заслуживающего внимания. Ни съестного, ни девок пригожих, ни металла, ни куска ткани.
— Зерно в башне хранят, царь, — Перимед, старый друг, показал пустую хижину. — Мельница ручная стоит, а зерна нет.
— Великие боги, помоги нам! Что это за страсть такая? — заверещал парнишка-гребец, которого любопытство завело дальше всех.
Воины, сбившись в плотный строй и выставив копья, кинулись на его голос, но, добежав, остановились в страхе. Огромная каменная фигура с круглыми глазами и острым носом взирала на них с равнодушным презрением[27].
— Это бог их, — с пониманием и опаской посмотрел на статую Одиссей и почтительно поклонился грубо тесанному камню. — Ты прости нас, бог. Тут твоя земля, а мы гости на ней. Не гневайся на нас, мы не по своей воле пришлю сюда. Море прибило наш корабль к твоим берегам. Мы возьмем немного и уйдем. Прими жертву мою.
И он разжег у подножия статуи небольшой костерок и бросил в него лепесток сушеного мяса, напоминающего по твердости камень. Мясо зашипело в огне, и воины приободрились. Уж теперь-то чужой бог не станет им вредить, ведь они почтили его, как должно.
— Ты смотри, царь, злые какие, — усмехнулся Эврилох с Закинфа, тыча пальцем в бойницы башни, что были усыпаны любопытными людьми. Вместо обычного набора из ругани и обнаженных гениталий данайцы увидели только один жест: шарданы водили ребром ладони по горлу, обещая налетчикам скорую месть.
— Ищите! — рявкнул Одиссей. — Не могли они все зерно за стену унести. Что-то ведь должно в деревне остаться.
Через час упорных поисков, уже за околицей, они наткнулись на известняковую плиту, укрытую ветками. А сдвинув ее, обнаружили выложенную камнем яму, на треть заполненную ячменем. Одиссей взял в ладони зерно и блаженно окунул в него лицо. Счастье! Истинное счастье накрыло его. Это то самое чувство, которого не понять тому, кто не варил собственные сандалии и не объедал кору с деревьев. А Одиссей, хоть и царь, делал это не раз. Зерно отдавало дымком. Окурили его перед закладкой, не иначе. И пучки лаванды положили в яму, чтобы мышей отпугнуть.
— Чего смотрите? — рявкнул Одиссей. — Грузи мешки и уходим!
26
Лигурийские племена белатонов занимали южную оконечность Корсики. Племена лонгоненсов и лестригонов — север Сардинии. Схватка с мифическими великанами-лестригонами описана в Одиссее.
27
Гиганты Монте-Прама — каменные статуи высотой до 2,5 метров, найденные на Сардинии. Есть версия, что именно подобные скульптуры вдохновили создателей легенды о лестригонах.