— Хм… — задумалась Цилли. — В этом что-то есть. Все лучше, чем кольца на шнурке носить, или браслеты на руках. Я прикажу себе сделать такой. Только не сбоку, куда любой бродяга залезет. А прямо у сердца!
— И то правда, — кивнул Кулли. — У сердца, оно точно в сохранности будет. Я, женушка, еще одно местечко знаю. Хотел бы там поискать у тебя кое-что.
— Ладно, пошли в спальню, — вздохнула Цилли. — Надо же наследником обзаводиться. А то что-то мы с тобой занимаемся этим самым, а я все никак не понесу.
— Ты моя козочка, — Кулли ухватил жену за тощие телеса. — Я скучал по тебе!
— Я тоже скучала, — внезапно призналась Цилли-Амат, обняла его за шею и продекламировала.
Через какое-то время, утомленный супружеским долгом, Кулли сладко задремал. А его ненаглядную супругу, как и случалось с ней после таких моментов, с головой накрыла тяга к умственному труду.
— Эй! Муженек! — ткнула она его в бок острым локтем. — Ты там не спишь?
— А? Что? — вскочил Кулли. — Да что же ты меня вечно будишь, жена? Я тебе как-нибудь спросонок по зубам съезжу и сделаю вид, что принял за разбойника. Немудрено ошибиться, кстати…
— Да проснись ты, — недовольно сказала Цилли. — Все бы тебе спать. Одна я работать за нас обоих должна. Пока ты на мне пыхтел, я тут придумала кое-что. Мы с тобой, муженек, хорошо заработать можем.
— Неужели? — поинтересовался Кулли. — После знакомства с нашим повелителем, да продлятся дни его, меня начинают терзать скверные предчувствия. Мне кажется, скоро в Вавилоне будет опасно слыть уж очень богатым, моя дорогая. Слишком много голодных воинов вокруг. А ты уже придумала, как нам заработанное сохранить?
— Нет! — мрачно ответила Цилли-Амат. — Не придумала пока. Можно, конечно, на Кипре оставить, в твоем доме. Но я лучше удавлюсь, чем расстанусь со своим серебром. Проклятье! Но мысль-то все равно хорошая. Слушай!
Глава 3
Год 3 от основания храма. Месяц пятый, Гермаос, богу, покровителю скота и торговцев посвященный. Энгоми.
Замковый камень в арку акведука египтянин Анхер клал сам, не доверив эту честь никому. Это я знаю точно. А вот команду разрушить земляную перемычку между рекой и будущим водохранилищем дал верховный жрец Посейдона, который приехал сюда специально для этой цели. Гелен, одетый в длинный белый хитон и золотой венок, пропел какой-то гимн и взмахнул рукой. Рабочие ударили мотыгами, и под восторженный рев толпы поток воды лениво потек в нужную сторону, размывая хлипкую дамбу. Они же потом перегородили старое русло корзинами с камнями и глиной, навсегда повернув реку в рукотворную ложбину.
Вода заполняла котловину водохранилища несколько дней, а население Энгоми и приезжие купцы густо облепили его берега. Люди смотрели на происходящее молча, не мигая и, кажется, даже не дыша. Они и подумать не могли, что такое возможно. На этом водохранилище две плотины, а рядом с последней стоит акведук высотой метров шесть. Его наполняет колесо, движимое силой течения. К лопастям жестко приделаны десятки ведер, которые опрокидываются в желоб, создавая веселый ручеек, который приходит в город и разносится по глиняным трубам в цистерны, обмазанные смесью извести и пуццолана. Цистерны по кругу соединены переливными трубами, которые отправляют избыток воды в сторону царских огородов, разбитых в окрестностях города.
— Люди тут даже ночью стояли, государь, — шепнул Акамант. — Смотрели на воду. Все говорят, что вы истинный сын Морского бога, раз реку смогли укротить. А теперь в это даже заезжие сидонцы уверовали, я сам разговоры слышал. Великое дело сделано.
— Погоди, — ворчливо сказал я. — Вот как во дворец воду проведем, тогда узнаешь, что такое укротить реку. Ты даже не представляешь, как надоело из тазика мыться!
— Так у нас там колодцы, а дворец на горе стоит, — непонимающе посмотрел на меня мой премьер-министр. — Как туда воду поднять можно?
— С помощью двух колес и одного осла, — загадочно произнес я, и Акамант погрузился в озадаченное молчание.
Позади меня сгрудилась целая толпа знатных дам. Они выглядывают из окон своих носилок, и на лицах многих из них написан суеверный страх. Страх написан даже на лице моей жены. Креуса обнимает детей и шепчет какие-то молитвы, отгоняющие злых духов. Кассандра, напротив, весела и пышет задором, а вот Феано задумчива. Она уже знает свою судьбу и отложила в своей хорошенькой головке еще одно новое знание. А вдруг пригодится. Поразительная женщина, наделенная неимоверно цепкой памятью. Она знает чудовищное количество песен, сказок и веселых историй, запоминая накрепко все, что слышала хотя бы раз. Она читает и пишет на языке египтян и аккадском, не говоря уже о том койне, на котором болтаем мы. Какой-то общий язык рождается в этой части моря, в нем каждый народ может найти знакомые слова.