Му-гун, держа наперевес украшенное резьбой копье, вышел к прибывшему гонцу и сказал; “В прошлом, когда ваш правитель еще не вернулся в свое владение, это печалило меня; когда он вернулся во владение, но не создал еще войска, это не позволяло мне забывать о нем. Ныне, когда он утвердился на престоле и создал войска, пусть выстроит их, я хочу лично встретиться с ним”.
Когда гонец уехал, Гунсунь Чжи явился к Му-гуну и, увещевая его, сказал: “В прошлом вы не поставили на престол княжича Чжун-эра, а поставили нынешнего правителя Цзинь, а это означает, что вы не поставили добродетельного, а поставили покорного. Вы поставили правителя, но не добились осуществления своего желания; если сейчас, напав на него, не одержите победы, что предпримете, когда чжухоу станут насмехаться над вами! Почему бы вам не подождать?”[1158]
Му-гун ответил: “Правильно. То, что в прошлом, я не поставил на престол княжича Чжун-эра, а поставил нынешнего правителя Цзинь, означает, что я не поставил добродетельного, а поставил покорного. Однако княжич Чжун-эр действительно сам не соглашался вступить на престол, и что мне оставалось говорить? [Хуэй-гун] убил главных дйфу в своем владении, нарушил обещание поднести мне подарки, ответил, неблагодарностью на мою милость[1159], словно над ним нет Неба. Если же Небо существует, я непременно одержу над ним победу”.
Поклонившись дафу со сложенными на груди руками, Му-гун сел в боевую колесницу, ударил в барабан и послал войска вперед. Цзиньские войска разбежались, лошади в колеснице Хуэй-гуна завязли в грязи и остановились. Хуэй-гун крикнул Цин Чжэну: “Посадите меня на свою колесницу!” Цин Чжэн ответил: “Вы забыли добро и проявили неблагодарность за оказанные вам милости, к тому же не посчитались с гаданием, почему же просите меня посадить вас на колесницу! Моя колесница не стоит того, чтобы вы спасались на ней от беды!”
Лян Ю-ми, правивший колесницей Хань Цзяня, столкнулся с циньским правителем Му-гуном и уже должен был взять его в плен. Однако Цин Чжэн крикнул: “Оставьте его и спешите спасать своего правителя!”, — но спасти правителя не удалось. Таким образом, правитель Цзинь был взят в плен циньскими воинами.
Му-гун выехал обратно и, прибыв в Ванчэн[1160], собрал дафу, советуясь с которыми, сказал: “Что выгоднее, убить правителя владения Цзинь или изгнать его из владения; вернуться с ним в Цинь или же отпустить в Цзинь?” Княжич Си ответил: “Выгоднее убить. Если изгнать его из владения, боюсь, он установит связи с чжухоу; если вернуться с ним в Цинь, он узнает о многочисленных недостатках в нашем владении; если отпустить его в Цзинь, он может установить сотрудничество с чиновниками, а это, боюсь, принесет вам печаль. Лучше всего убить его!”
Гунсунь Чжи сказал: “Нельзя [этого делать]! Мы опозорили мужей большего владения на широкой равнине и еще более усилим этот позор, если убьем их правителя, а ведь сын мечтает отомстить за отца, чиновник мечтает отомстить за правителя, поэтому, не говоря уже о владении Цинь, кому в Поднебесной это не принесет бедствий?”[1161]
Княжич Си возразил: “Разве я хочу просто убить его! Я хочу заменить его княжичем Чжун-эром. Все слышали, что правитель Цзинь порочен и все знают о человеколюбии княжича Чжун-эра. Наша победа над крупным владением доказывает нашу военную мощь, убийство порочного и возведение на престол непорочного укажут на наше человеколюбие, победа и избавление себя от дальнейших бедствий укажут на мудрость”.
Гунсунь Чжи ответил: “Опозорить мужей целого владения, а затем говорить: “Я поставлю на престол непорочного, чтобы он управлял вами!” — вероятно, невозможно[1162]. А если ваш план невыполним, он, несомненно, вызовет насмешки чжухоу. Воевать, чтобы потом вызвать насмешки чжухоу, — это ли военная мощь?! Убьешь младшего брата, поставишь на престол старшего, а благодарный старший брат забудет о любви к близким, разве назовешь после этого наши действия человеколюбивыми?! Если же он не забудет о любви к младшему брату, то мы опять-таки, оказав милость, не добьемся осуществления своих желаний, что тоже не назовешь мудростью”.
Му-гун сказал: “Правильно, но что же делать?” Гунсунь Чжи ответил: “Лучше вернуть его обратно и заключить с владением Цзинь договор о мире, а вернув правителя, взять в заложники его сына от первой жены, чтобы в дальнейшем сын и отец[1163] по очереди находились в Цинь. Тогда нашему владению не будут угрожать беды”.
1158
Т. е. подождать, когда в Цзинь возникнут смуты и правитель будет свергнут с престола.
1159
Когда во владении Цзинь случился голод, владение Цинь оказало ему помощь зерном, по когда голод случился в Цинь, владение Цзинь отказалось продать зерно.
1160
Ванчэн — циньский город, лежавший к востоку от совр. уездного города Чаои в пров. Шэньси.
1161
Разбив цзиньские войска, владение Цинь опозорило сановников владения Цзинь. За это цзиньцы станут мстить, в результате чего создастся угроза не только владению Цинь, но и всем другим владениям в Поднебесной.
1162
Пережившие позор цзиньские сановники не забудут о нанесенном оскорблении и будут пытаться отомстить за него.
1163
Имеется в виду наследник престола. Когда после смерти отца он вступал на престол, его сына посылали заложником в Цинь.