— Послушай, Дурды, а ты-то куда идешь работать?
— Работать? Не-ет. Я уж погожу. В аспирантуру подамся, отец устроит. Три года во житуха будет!
На соседнюю лавочку опустилась горлинка. Одна ее лапка была без одного пальчика. Глаз-кишмишинка боязливо посматривал в нашу сторону.
— Да, отец у тебя — сила!..
— Не то слово! Могучий человек. Хочешь, он тебя к себе возьмет, а?
— Спасибо, — поблагодарил я, — но меня ждут дома. — Дурды, конечно, не понял того смысла, какой я вложил в эту фразу. — Тебе этого не понять, друг. У тебя и мать, и отец. А я рос сиротой и хорошо знаю, что такое в жизни человека, когда кто-то, где-то ждет. И тем — интернатским тоже хочется жить счастливыми.
— Не прикидывайся, — послышалось в ответ. — Какой же ты сирота? Таких матерей, как твоя, надо еще поискать.
Действительно, таких матерей, как моя мама, наверное, немного на свете. И все-таки, как мне иногда хотелось, выходя из дома, вложить руку в руку отца. Как я завидовал тем, кто мог делать это. А как росли те, у кого не было ни матери, ни отца? Сиротство — тяжелая участь. С самого раннего детства такой ребенок должен научиться лицом к лицу, один встречать и горе и все обязанности жизни.
Нет, и еще раз нет — мое место в интернате, там, где когда-то преподавал отец.
Дурды вздохнул. Помолчал, глядя в одну точку.
— Знаешь, — вдруг встрепенулся он, — видно, правильно говорят аксакалы: что умному навек, то глупому ненадолго. Может быть, действительно я обнажил меч на комара. Ты всегда был у нас мудрецом. А я иду по линии наименьшего сопротивления. На большее меня не хватает. Извини, но я желаю тебе добра от всего сердца.
И мы пожали друг другу руки.
Первый день осени — Первое сентября. Падают на землю желтые листья. Воздух чистый, прохладный, не то что августовский. Настроение, как у первоклассника, идущего на первый урок.
Еще вчера вечером я раз пять проверил, все ли положил в папку, которая осталась мне от отца. Утром я сделал то же самое — раскрыл ее.
— Не волнуйся, сынок, все будет хорошо, — успокаивала мама, подавая на стол завтрак.
Я надломил чурек, потянулся за сузьмой[6], но тут перед глазами всплыла связка цветных карандашей и гильзы пистолета.
Рука у меня дрогнула, ложка упала в тарелку, а глаза непроизвольно скосились в сторону папки. И я вдруг впервые почувствовал, что есть какая-то большая связь между карандашами, гильзами, папкой и интернатом.
"Какая?" — мысленно я спросил у мамы, заглядывая в ее глаза. И словно в ответ, она воскликнула, вытирая невольно набежавшие слезы:
— Как ждал этого дня твой отец! Как бы он был рад, провожая тебя на работу в школу. Он всегда говорил: главное, чтобы он любил людей, был бы к ним всегда добрым. Ну, сынок, пора, иди… Да благословит тебя аллах.
— Ты же неверующая.
— Конечно, но так уж ведется, сынок. Я очень волнуюсь за тебя, вот и говорю, что на язык попадется.
На дворе она забежала вперед и вылила передо мной кружку воды. Так раньше благословляли караванщиков, уходивших в дальний путь.
У интерната я встретил двух ребят.
— Здравствуйте, учитель! — сказал один из них.
Мне было очень приятно услышать эти слова. Я готов был расплыться в улыбке, но взяв себя в руки (учитель!), ответил сдержанно:
— Здравствуйте, дети!
А самому хотелось пуститься в пляс от счастья.
Прошел двор интерната, вошел в учебный корпус. А вот и знакомая учительская. Кажется, все в сборе. И директор, седой человек, тоже здесь. Рядом с ним сидел завуч. У него на левой стороне верхней губы виднелся большой шрам. Алтынта́дж — так звали завуча. С ним я познакомился, оформляясь на работу. Все внимательно слушали пожилого учителя с крутым крепким затылком.
— Здравствуйте!
Мне ответили по-разному, как видно стараясь не мешать старому учителю.
— Одним словом, — продолжал старый учитель, — если сам неуч, нечего хвалиться предками. — И вдруг утих, посмотрев в мою сторону. Лицо его напряглось, маленькие глаза буравили меня насквозь.
Опять тоненько звякнули гильзы, замельтешили цветные карандаши.
Весь внутренне сжавшись, я кивнул старому учителю, попытался улыбнуться. Но это была не улыбка, а скорее гримаса. По спине пробежал холодок. Что-то будет. Ох, что-то случится.