Мелкозём быстро уносится рекой, а борьба Кончедарьи с крупными камнями продолжается с переменным успехом годами. Когда идут сильные ливни, порог на реке растёт. Повышается уровень в озере Баграшкёль, в дельтовых озерках и протоках. Но случается, сухие годы следуют друг за другом без сильных дождей. Тогда речка частично размывает порог, больше воды проходит в Кончедарье, понижается уровень в Баграшкёле.
Если срыть или взорвать порог, удалить его совсем и предотвратить намывание нового, то много воды будет спущено из озера, а это сократит его испаряющую поверхность.
Но как же наиболее полно использовать запасы реки Хайдык для орошения? Для этого недостаточно ликвидировать порог. Нужно построить канал из низовьев реки Хайдык до Кончедарьи в обход озера. Канал изолирует озеро, в котором бесполезно испаряется огромная масса воды, оно лишится питания и высохнет.
Случается, что летом река бывает очень многоводной, поэтому канал должен быть достаточно широк и глубок. Вместе со строительством обходного канала нужно будет создать и регулирующие бассейны в верхнем течении Хайдыка, скажем, во впадине Юлдус. Строить водохранилище в горах легче и дешевле, чем на равнинах. В горах холоднее, значит, испаряется меньше воды, можно строить глубокие водохранилища с небольшой площадью поверхности, опять экономя на испарении. Горные водохранилища будут надёжно регулировать сток реки Хайдык.
Такла-Макан и Тарим
1958—1959
А пустыня та, скажу вам, великая: целый год, говорят, не пройти её вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти её в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды.
Пустыня… «это, по-моему, самое красивое и самое печальное место на свете».
Нет конца и края пескам. Песчаные гряды поднимаются на десятки метров. Ни растительности, ни животных. Величайшая пустыня Азиатского материка — Такла-Макан. Самая безжизненная, самая труднодоступная, менее других известная науке. Страшно углубляться в пески. Нечем кормить караваны животных. Даже нетребовательный верблюд не найдёт себе пищи. Нечем поить его: колодцы редки.
Все реки иссякают в пустыне, и только летом многоводный Хотан пересекает сё с юга на север и торжествующе сливается с Таримом. По живой долине Хотана и сухой долине Керии проложены караванные дороги, связывающие прикуньлуньские и притяньшаньские оазисы, ко нет ни одной тропы, по которой можно было бы пройти пустыню с запада на восток.
Уйгуры, живущие в оазисах, не любят ходить в пустыню. Суеверные люди боятся злых духов. Это они посылают страшные ветры, которые поднимают в воздух тучи песка и засыпают и человека и верблюда. Летом стоит испепеляющая жара. Гибнет все живое. Недаром о Такла-Макане говорят: «пойдёшь — не вернёшься».
Китайские паломники-буддисты, отправляясь в пустыню Западного края, страшились трудной дороги. Многие считали, что это их последний путь. Один из них записал: «Перед нами была пустыня, где много злых демонов и горячих ветров. Путешественники, которым приходится с ними встречаться, гибнут все до единого. Не видишь ни птицы в воздухе, ни зверя на земле. Сколько ни смотри вокруг себя, чтобы понять, где лежит путь перехода через пустыню, не знаешь, куда идти, единственный указатель пути — высохшие кости мертвецов на песке».
Марко Поло проходил через восточную часть пустыни где-то от Черчена к Лобнорской равнине и Гашунской Гоби. «Когда на эту страну нападает враг, — вспомнил знаменитый венецианский путешественник, — народ, забрав жён и детей и весь скот, уходит в пески за два или три дня пути, туда, где они знают, что есть вода и можно прожить со скотом. Куда ушли, никак не узнать; дорогу, по которой они шли, ветер заметает песком, и не увидеть, где шли люди и скот. Так-то они спасаются от врагов…
А пустыня та, скажу вам, великая: целый год, говорят, не пройти её вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдёшь сутки, так найдёшь довольно пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит её; так по всей пустыне; пройдёшь сутки и найдёшь воду. В трёх-четырёх местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть.
Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот ещё что, и днём люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане.
Так-то вот, с такими трудностями переходят через пустыню»[92].
Постепенно шаг за шагом собирались драгоценные сведения о песках Такла-Макана. В 1876 году Н. М. Пржевальский нашёл на Лобнорской равнине развалины древнего города. Местные жители рассказали ему, что городища имеются там и в других местах.
«Город, несомненно, весьма древний, — писал учёный, — так как время сильно уже поработало над ним. Среди совершенно голой равнины лишь кое-где торчат глиняные остовы стен и башен. Большей частью все это занесено песком и мелкой галькой. Город, вероятно, был обширный, так как площадь, занимаемая развалинами, пожалуй, имеет вёрст пятнадцать в окружности. Могильная тишь царит теперь на этом месте, где некогда кипела людская жизнь, конечно, со всеми её страстями, радостями и горестями. Но всё прошло бесследно, как мираж, который один играет над погребённым городом… От местных жителей мы не могли узнать никаких преданий о всех этих древностях»[93].
Затем был открыт знаменитый Лоулан в низовьях реки Кончедарьи, некогда лежавший на шёлковом пути из Ганьсу на запад. Город раскопали и увидели дома из глины, а рамы окон и дверей были деревянными. Такие дома строят и в наше время в долинах Тарима и Черчена. Период расцвета города относится к первым векам нашей эры. Жители его занимались орошаемым земледелием, охотой, рыболовством, торговлей. В домах нашли изделия из лака, фарфора, кости, камня, шелка, льна.
А теперь кругом пустыня, заросшая редкими кустами тамариска. Откуда же обитатели древних, ныне мёртвых городов брали воду? Все эти городища лежали на берегах рек или их протоков. Переместились реки — и опустели города, высохли поля, жители ушли в другие места, где создали новые селения и оазисы.
Много лет жизни посвятил английский исследователь, венгр по происхождению, Аурель Стейн изучению Центральной Азии, особенно её археологических памятников. Этот путешественник отважился проложить маршруты в глубь пустыни и обнаружил дотоле неизвестные городища в разных местах Такла-Макана. Но интересно, что все они расположены на староречьях. Далеко в песках, в низовьях мёртвых долин Керии и Ниц сохранились развалины посёлков, которые местное население называет конешаар, то есть «старый город».
В куньлуньских оазисах нам говорили, что и теперь ещё недалеко от древних городищ имеются посёлки, жители которых занимаются скотоводством и даже земледелием. В летние месяцы, когда по рекам идёт большая вода, остатки её уходят на многие десятки километров в пустыню. Тогда можно орошать пашни. В остальное время население пользуется либо скудными родниками, либо редкими колодцами, опять-таки в староречьях, где всегда сохраняются грунтовые воды.
Больше всего воды в реке Хотан, по долине которой и теперь разбросаны среди окружающих песков хутора. Значит, всё-таки человек на заре цивилизации не боялся пустыни. Он смело уходил по древним речным долинам в глубину Такла-Макана, строил там города, орошал землю, сеял хлеб, разводил домашних животных. В песчаных пустынях учёные часто находят стоянки первобытного человека. Может быть, не случайно слово «макан» в названии Такла-Макан переводится с некоторых индийских и иранских языков, а также с арабского как «место обитания», «местожительство». Происхождение слова «такла» раскрыл лингвист Э. Тенишев. По его объяснению, арабское слово «тарк» значит «покидание», «бросание», «оставление». Таким образом, Такла-Макан — «покинутое, заброшенное место».