М. А. Максимович в это время подготовлял к печати свой сборник «Украинские народные песни» (вышел в 1834 г.). Гоголь, сам собиравший образцы народной поэзии, вернувшись в Петербург, деятельно помогает ему. Он обращается с просьбой к матери о присылке ему «старинной тетради с песнями, между ними есть многие очень замечательны»32, поручает сестре записывать бытующие песни. Все это в копиях он направляет Максимовичу. В публикации последнего свыше 150 записей принадлежит Гоголю.
М. А. Максимович, даровитый и разносторонний ученый — ботаник, историк, этнограф и литературовед, жил в те годы в Ботаническом саду, которым он заведовал (1-я Мещанская улица, № 28). Однако жилые и служебные постройки на его территории более позднего происхождения. Дом, где у Максимовича бывал Гоголь, не сохранился[6].
Петр Васильевич Киреевский
У Максимовича Гоголь познакомился с жившим у него студентом О. М. Бодянским, который впоследствии был профессором истории и литературы славянских наречий в Московском университете. Гоголь с первой же встречи заинтересовался работой молодого ученого и посылал ему через Максимовича пожелания «успехов в трудах»: С конца 1840-х годов Гоголь был с Бодянским в близких и дружеских отношениях.
В этот же приезд, а возможно, и в предыдущий, у Гоголя произошло еще одно знакомство. П. А. Плетнев сообщал В. А. Жуковскому о пребывании Гоголя в Москве в 1832 году: «Вообще тамошние литераторы, кажется, порадовали его особенным вниманием к его таланту. Он не может нахвалиться Погодиным, Киреевским»33. Здесь неясно, о каком из братьев Киреевских идет речь: об Иване Васильевиче — писателе и философе, в будущем ставшем одним из основоположников славянофильства, или о его младшем брате, Петре Васильевиче, вошедшем в историю нашей словесности своим собранием русских песен. Вкладчиками в это собрание были крупнейшие писатели тех лет. По словам П. В. Киреевского, «А. С. Пушкин, еще в самом почти начале моего предприятия, доставил мне замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии… Н. В. Гоголь сообщил мне тетрадь песен, собранную в различных местах России… В. И. Даль — собрание песен уральских… А. В. Кольцов — собрание песен Воронежской губернии» и т. д.34. Все эти факты дают нам основание полагать, что сближение Гоголя было именно с П. В. Киреевским; слишком много у них было общих интересов. Тем более что П. В. Киреевский, начавший собирание песен в 1830 году, в 1831 и 1832 годах с особым рвением записывал их в подмосковных деревнях.
Братья Киреевские жили в эти годы в доме своей матери А. П. Елагиной (по второму браку) — ныне Хоромный тупик, № 4. Четверть века дом этот являлся одним из средоточий науки, искусства и литературы в Москве. «У Красных у ворот, в республике, привольной науке, сердцу и уму…» — пишет о нем поэт Н. М. Языков35. В. А. Жуковский называл Елагину— «моя поэзия»36. И Гоголь, как мы увидим в дальнейшем, становится одним из постоянных посетителей этого крупнейшего литературного салона Москвы.
Дом А. П. Елагиной в Хоромном тупике, 4, в котором Н. В. Гоголь читал «Мертвые души». Акварель Б. С. Земенкова
«…До весны надеюсь быть у вас в Москве», — пишет Гоголь Погодину 25 ноября 1832 года37. Но вновь посетить Москву ему удается лишь в 1835 году. За эти два с половиной года он лишь деятельной перепиской поддерживает свои новые литературные связи. Из этой переписки явствует, что Москва, так тепло и приветливо его встретившая, становится для Гоголя уже родным и близким городом. «…Творческая сила меня не посещает до сих пор. Может быть, она ожидает меня в Москве», — пишет он Погодину38. Не получая долго ответных писем, Гоголь сетует: «Вся Москва, кажется, забыла меня. Тогда как ее беспрестанно вижу в мыслях своих»39. «Эх, зачем я не в Москве!» — вырывается у него в одном из последующих писем40.
Внимание к творчеству Гоголя с прежней силой жило в Москве. В начале 1834 года он был избран в действительные члены Общества любителей российской словесности.
Но деятельность Общества в эти годы уже в значительной степени упала. Поэт М. А. Дмитриев так вспоминает о Ф. Ф. Кокошкине, председательствовавшем в Обществе в 1826–1833 годах: «…думал более о наружном блеске собраний и сделал из них один спектакль для публики»1. Бездеятелен был и новый председатель — М. Н. Загоскин. Вот почему, учитывая весьма малое значение Общества любителей российской словесности в эти годы, Гоголь иронически замечает его секретарю Погодину в ответ на присылку диплома: «При этом почтеннейшем вашем письме я получил маленькое прибавление, впрочем гораздо больше письма вашего, о венчании меня, недостойного, в члены Общества любителей слова, труды которого, без сомнения, слышны к Лондоне, Париже и во всех городах древнего и нового мира»2.
6
Во время свидания Гоголя с Максимовичем Ботанический сад занимал значительно большую, чем ныне, территорию. «После 1832 года часть земли по Грохольскому (№ 3–9) и Ботаническому (№ 1–15, 2, 4, 8–14–20) переулкам распродана по участкам». (Музей истории и реконструкции Москвы. Архив Н. П. Чулкова. Пачка 1, тетрадь 21, с. 59).