Глумливая улыбочка медленно сползает с лица Голода.
Наконец! Та самая реакция, которую я ждала!
Мои пальцы на его волосах снова сжимаются.
– Ну что, вспомнил меня, ублюдок?
Глава 8
Пять лет назад
Анитаполис, Бразилия
Я не верила слухам. Пока не увидела его.
Вот уже несколько лет у нас в городе шептались о бессмертном, который вздыбил моря и расколол землю. О всаднике, который пришел в наши края и пытался перебить всех нас, людей. Ходили слухи, что его поймали и в наказание заперли где-то среди необъятных лесов Южной Бразилии. Где-то неподалеку от нашего города.
До сих пор я не придавала этим слухам особого значения.
Под проливным дождем мой взгляд зацепился за бесформенный ком, лежащий на обочине грунтовой дороги.
Не смотри туда.
Я знаю, что смотреть не надо. Знаю, когда мой разум соберет то, что я вижу перед собой, в связную картину, мне это не понравится. Но отвести взгляд невозможно. Хлюпая ботинками по грязи, я приближаюсь к этому предмету и наконец понимаю, что у моих ног: грязное, окровавленное туловище. Изуродованное почти до неузнаваемости.
Дыхание у меня сбивается, я едва не роняю корзину с плодами джаботикабы[4] и не рассыпаю темные ягоды по земле.
Кто мог сделать такое со своим ближним?
Домой! Скорее!
Нападавший, может быть, и сейчас где-то здесь, а этот бедняга, которого бросили умирать… ему уже нет смысла пытаться помочь. Он явно мертв.
Проходя мимо тела, я невольно замедляю шаг – ничего не могу с собой поделать, любопытство берет верх. И тут замечаю нечто странное. На шее и на груди этого человека… что-то светится.
Ожерелье какое-нибудь, что ли? Что за украшение может так светиться? Я пристально вглядываюсь в голый торс, рассеянно отмечая, что передо мной мужчина.
Хватит пялиться, иди домой! Кто бы это ни был, он мертв, а я промокла до костей, и если опять приду поздно, тетя Мария с меня шкуру спустит.
Не говоря уже о том, что убийца мог притаиться в лесу, возвышающемся у самой дороги. Может быть, в этот самый момент он наблюдает за мной.
Напуганная этой мыслью, я поднимаюсь на ноги и тянусь за корзиной, а дождь все хлещет. Не успеваю я сделать шаг, как за спиной раздается слабый звук.
Я резко оборачиваюсь, и на этот раз плоды джаботикабы все-таки рассыпаются из корзины.
Я окидываю взглядом деревья по обе стороны от дороги в полной уверенности, что из-за них вот-вот выскочит убийца.
И тут снова слышу звук, только теперь мне ясно, откуда он исходит: от окровавленного тела.
Вот дерьмо!
Неужели этот человек… жив?
Мысль пугающая, чтобы не сказать больше. Он же на куски разорван!
Я сглатываю комок и делаю шаг к телу, чувствуя, как внутри все холодеет от ужаса.
Просто проверю, чтобы убедиться, что он мертв…
И все же я не сразу решаюсь коснуться его. Одной руки у него нет вообще, целиком. Другая оторвана до локтя, ее рваные края представляют собой сплошное месиво.
Я перевожу взгляд на его грудь, исполосованную плетью до самого паха. Ноги не отрублены, но, похоже, как и туловище, рассечены в нескольких местах. С обнаженного мужчины стекают струйки крови, смешанной с дождевой водой.
От зрелища такой страшной боли хочется плакать.
– Что с вами случилось?
Мужчина лежит неподвижно. Слишком неподвижно. Должно быть, тот звук мне просто померещился.
Человек никак не может выжить после таких ран.
По коже у меня все еще бегают мурашки. Инстинкты подсказывают: нужно бежать, пока тот, кто это сделал, не напал и на меня.
Прежде чем подняться, я кладу руку на грудь мужчины, прямо напротив сердца, – просто чтобы убедиться, что он действительно умер.
Он абсолютно неподвижен. Ни вздоха, ни стука сердца.
Мертв.
Я уже хочу убрать руку, но тут мое внимание привлекает мягкий зеленый свет в паре сантиметров от кончиков моих пальцев. Я прищуриваюсь: что за чертовщина?
Рука сама собой тянется к пятнам света. Это не украшение. Эти пятна светятся прямо на коже.
Я перевожу взгляд на лицо незнакомца, скрытое под всклокоченными волосами. Пульс у меня учащается.
Возможно ли это?..
Но тогда выходит, что слухи правдивы. Те самые нелепые, пугающие слухи.
Нет, конечно, этого не может быть. Того, кто может сотрясать землю и уничтожать посевы, людям не одолеть.
Но теперь я слышу, как пульсирует кровь в ушах, и все смотрю и смотрю на это лицо, прикрытое завесой мокрых волос.