Батов молча взял руку Степана и крепко пожал:
— Ну, орудуй тут завтра! Я тебе верю, Степан Матвеевич.
Степан ответил порывистым пожатием и размашисто зашагал к дому. В леспром к зятю он решил не ездить. На небе зажигались по-весеннему яркие лучистые звезды. Было удивительно легко и хорошо… Но много дней спустя, перебирая в памяти пережитое, Степан пришел к мысли, что именно в этот вечер не высказано было то главное, что позднее стало причиной многих огорчений его и близких ему людей.
11
Из темных ворот конного двора навстречу Батову вышел Василий.
— Здравствуйте, товарищ Батов! Проверить завернули? Правильно. Хозяйский догляд везде нужен.
Не смущаясь молчанием председателя, он неторопливо — знал, что придраться не к чему, — пошел за ним в глубь конного двора.
Повсюду был образцовый порядок.
— Покормите Лукавую хорошенько. Завтра на ней в Таловку поеду, — сказал Андрей.
— Хорошо. Во что запрягать?
— В ходок.
— Ах ты! Вот незадача, — Василий сокрушенно всплеснул руками.
— А что?
— Да у ходка задняя левая гайка слетает. Говорил Антипе — все ему некогда. И то сказать, закрутился с нашим братом. Ну, да ничего. Это ты хорошо сделал, товарищ Батов: зашел, предупредил. Я завтра пораньше к свату Степану схожу. Подправит.
Василий скромно отступил в темноту. С тех пор, как его поставили конюхом, он, зная, что ко всякому его движению присматриваются, изо всех сил старался угодить начальству. «Слава богу, пронесло! Мне бы только удержаться, как Костя советовал, а там еще посмотрим…» — думал он.
Наутро ходок был исправлен. Вся сбруя была в порядке. Подав волосяные вожжи Андрею в руки, Василий протянул и длинный ременный кнут.
— Не гони кнутом, а гони овсом. А штучка эта в дороге все же пригодится, товарищ председатель.
Но Лукавую подгонять не приходилось. Шла она броско. Ходок кидало из стороны в сторону, фонтаны брызг летели из-под колес, обдавая спину Андрея.
Проехав добрую половину дороги, Андрей увидел вдали обоз. Лошади еле тащились. В первой Андрей узнал Антипиного Пегана.
«Да ведь это наши!» Его охватило нетерпение, он издали закричал:
— Чего долго?
— Хорошее дело скоро не делается, — подъезжая, весело отозвался Антипа. — Тпру-у! — остановил он лошадь и, выйдя на обочину дороги, пошел к ходку. Остальные лошади остановились вслед за Пеганом. Лукавая, раздувая ноздри, потянула воздух и, задрав голову, звонко заржала. Лошади в обозе не отозвались. Они стояли понуро. Запавшие потные бока их качались в неровном дыхании. Лукавая тряхнула головой и покосилась на Антипу, словно спрашивая: ну, а ты узнаешь меня?
— Очереди ждали, — объяснил Антипа. — Здравствуй, Андрей Петрович.
— Здравствуй. Обменили?
— Обменили. Только хлебушко у нас не совсем гойный[13] признали. Не принимали было, так я к начальству ходил. Через машину пропускали.
Антипа улыбался. Это удивило Андрея.
— Что ты, как именинник? Нет, так не пойдет! Безусловно. Неделю двадцать центнеров сортировал!
Антипа, продолжая улыбаться, безбоязненно глянул в глаза Андрея и перебил:
— А кого мы везем-то, Андрей Петрович! Посмотри.
Только теперь увидел Андрей спешащую к нему, до боли знакомую фигуру.
— Лиза!.. — Бросив вожжи, путаясь в них, он спрыгнул прямо в грязь и широкими шагами пошел к ней. — Лиза! Ты?
— Я! Я!
Он обнял ее неловко, порывисто, весь переполненный радостью, и тут же, словно стесняясь и осуждая себя за человеческую слабость, которую не должны были видеть колхозники, слегка оттолкнул ее, не убирая рук с ее острых худеньких плеч.
Но колхозники не смотрели на них. Предупредительно отвернувшись, они рассматривали что-то на одном из возов.
Благодарный им Андрей снова притянул Лизу и поцеловал в смеющиеся глаза.
— Лиза! Как я рад!
— Андрюша!.. — Она спрятала лицо на его груди, потом заглянула мужу в глаза. — А я ведь… совсем. Не уеду от тебя.
И как когда-то, будучи невестой, спрашивала его взглядом: «То ли я говорю? Согласен ли ты?» — так теперь она чуть-чуть зарумянилась и посмотрела пытливо…
Глаза Андрея ответили ей: «Хорошо сделала! Хорошо!».
Он спрашивал ее заботливо:
— Как ты? Пешком? Ноги не промочила?
— Нет. Я больше ехала, — вся сияя, отвечала Лиза. — Вот спасибо Антипе Семеновичу.
Антипа, счастливо улыбаясь, трепал запотевшую шею Лукавой.
— Ты в Таловку, Андрюша? — спросила Лиза.
— Да.
— А домой когда?