Именно в среде первых паломников-калик[10], как считали многие исследователи, вероятнее всего могло зародиться пение духовных стихов. Древнейшие свидетельства о каликах восходят к Уставу Владимира, где они названы среди церковных людей. Известно летописное упоминание под 1163 г.: «ходиша из Великого Нова-города от Святей Софии 40 муж калици ко граду Иерусалиму, ко гробу господню»[11] (эту запись иногда прямо связывают с духовным стихом «Сорок калик со каликою»). О паломниках, «ходящих по землям», упоминает и Лаврентьевская летопись под 1283 г. Знаменитыми русскими ходоками к святыням, оставившими письменные свидетельства о. своем паломничестве, были игумен Даниил (ок. 1118 г.), Добрыня Ядрейкович (ок. 1200 г.)—будущий архиепископ Новгорода, монах Стефан Новгородец (1350 г.) — тоже впоследствии ставший архиепископом Новгорода, и другие. Среди памятников древнерусской литературы есть жития святых паломников-калик Касьяна и Иоанна Авнежских, Дмитрия Прилуцкого, Кирилла Новоезерского.
Трудно предположить, что духовные стихи сочинялись теми странниками, которые имели прямое отношение к церковной иерархии. Но ведь ходили они, как правило, не одни, а «со товарищи». Часто первые калики составляли хорошо организованные дружины со своим атаманом, установленными порядками и судом, как это показано в стихе «Сорок калик со каликою». Походы конечно же сопровождались в этом кругу песнями и рассказами, причем в «общем котле» могли перемешиваться повествования начитанного в церковных книгах монаха и песенное искусство сказителя, для которого «грамотой» был народный героический эпос.
Вопрос о среде, в которой создавался духовный стих, всегда ставился в тесную связь с тем, каковы были его непосредственные источники. Ясно, что герои народной религиозной поэзии не являются плодом только самобытной фольклорной фантазии. Поисками первоисточников заполнена вся история литературоведения, занимавшегося изучением духовного стиха. Общий вывод, к которому привели многочисленные разыскания исследователей в анналах древнерусской книжности, заключается в том, что основой для духовных стихов послужили немногие из канонических христианских книг (Ветхий и Новый Заветы, некоторые «Слова», отдельные жития), но главным образом — широкий круг апокрифов: легенды, сказания и жития святых, не признанные церковью. «Отреченные книги», известные в русских изводах с самых первых времен христианства на Руси, как правило, не уничтожались после запрещения их церковью (материалы для письма, да и вообще любая рукопись просто сами по себе очень высоко ценились): апокрифы заполняли полки монастырских библиотек, некоторые из списков сохранялись в народе, составляя круг чтения немногих грамотных. Объясняя, почему столь привлекательными для древнерусского человека были апокрифы, из которых черпал в основном свои сюжеты духовный стих, А. Н. Пыпин писал: «Их интерес для старинных читателей заключался в поэтичен с них добавлениях к библейской и евангельской истории, в рассказе о событиях, возбуждавших любопытство и о которых однако же ничего не говорили канонические книги, вообще в чудесном и легендарном, к которому было особенно склонно и жадно народное воображение, а также и суеверие»[12]. В отношении к народной поэзии, как отмечает современный историк, важно то, что «апокрифы сами суть продукт преломления христианства через призму „языческого" мировоззрения», эти тексты уже содержат «так называемое „двоеверие", оно же „бытовое" христианство, восточное и западное, представляющее собой переработку христианства в духе народного миропонимания, отразившего условия труда и быта непосредственных производителей средневекового общества»[13].
10
Слово «калика», по общепринятому мнению, происходит от латинского «caligae» — так называли страннические сапоги с низким голенищем. Составитель самого обширного дореволюционного собрания духовных стихов П. Бессонов заменил в его названии это слово на другое, близкое и часто в устном произношении (при разных вариантах ударения) неотличимое от принятого в древнерусской письменности,— «Калеки перехожие»,—подчеркнув этим, что пение духовных стихов в XIX в. было «профессией» бродячих слепцов.
11
Цит. по: Дагниц Б. М. Из истории русских путешествий и изучения Ближнего Востока в допетровской Руси // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1953. С. 191.
13
Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России: Период феодализма. М., 1977. С. 10—11.