— Ценил, — усмехнулся Маккензи. — Теперь вряд ли.
— А что, если нам вместе отправиться прямо в форт Дефайенс? Отец постарается разобраться во всем. Мы будем бороться, все должно быть по справедливости. Отец сразу поймет, что Эллен солгала.
— Но я ведь убил сержанта! — сказал Маккензи и вздохнул.
— Вы защищались, разве не так?
Он пристально всматривался в ее лицо. Неужели она на самом деле верит ему? Верит, несмотря ни на что?
— Нет, миссис Мэннинг. Оставим эту тему. Там меня ждет смерть. Террелл, Эллен… Белые всегда правы! Кто поверит мне, полукровке?
— Я не побоюсь рассказать, как издевался над вами Террелл.
— Да разве это разжалобит их? Эх, не знаете вы жизни, миссис Мэннинг! — Он помрачнел.
Но Эйприл решила стоять на своем:
— Мой отец…
— Ваш отец тоже белый. Цивилизованный человек… — Маккензи усмехнулся. — Наверняка поверит этим… и будет счастлив видеть меня на перекладине.
Дэйви пошевелился. Они замолчали, глядя друг на друга.
«Все, хватит об этом! » — решил Маккензи, а вслух сказал:
— Берите рыбу, вот галеты.
Эйприл с сочувствием смотрела на него и молчала.
— Необычная вы женщина, миссис Мэннинг, — прервал он затянувшуюся паузу. — Вы что же, вот так всегда — держите себя в ежовых рукавицах, никогда не жалуетесь?
— Да нет! Жалуюсь, когда невмоготу. Но только какой в этом смысл? Знаете, зовите меня просто Эйприл. Ведь мы, по-моему, успели подружиться.
Маккензи растерялся. Такого поворота событий он никак не ожидал.
— Эйприл[1]… — неуверенно произнес он. — Ваше имя очень подходит вам. Середина весны, время надежд…
Он тут же отвел взгляд. «Ну вот, жалеет о минутной слабости! » — подумала она.
Глава седьмая
Лучи восходящего солнца осветили вход в пещеру, скользнули внутрь, добрались до уголка, где крепким сном спали Эйприл с сыном.
Эйприл… Да нет, для него она — миссис Мэннинг, размышлял Маккензи. Она нравится ему. Но пусть лучше не ведает о том, как страстно жаждет он обнять ее, прижать к сердцу, зарыться лицом в густые золотистые локоны, сейчас заплетенные в косу.
Раньше он не знал, что это такое — прикоснуться к чужой жизни и подарить радость, например, ребенку. Стоп, Маккензи, уймись! Он быстро поднялся, подбросил хворосту в огонь и пошел ловить рыбу. «Что могу дать я, смертник, ей и ее сыну? » — думал он, шагая к ручью.
Эйприл разбудил громкий шепот сына: — Мамочка, проснись! Маккензи ушел!
Она обвела взглядом пещеру. Костер не погас, значит, ушел совсем недавно. Вещи на месте, аккуратно сложены у входа. Чисто… Какой молодец этот Маккензи! Навел порядок в их временном пристанище. А она отдохнула, ломота исчезла. Сама, наверное, растрепа растрепой.
Отыскав в седельном мешке мыло и расческу, Эйприл скомандовала:
— Дэйви! Подъем!
Укутавшись в одеяла, они пошли к реке умываться.
Воздух был свеж и прозрачен. На ярко-синем небе ни облачка. Тишина и покой. Эйприл казалось, что они одни на всем белом свете. Вопреки здравому смыслу она ощутила прилив радости. Все вокруг так безмятежно… Солнце бросает в воду золотистые снопы света, пурпурные горы величаво вздымают свои вершины. Какая гармония!
— Мама! Смотри! — раздался восторженный голос Дэйви. — Кактус! Называется индейская смоковница. Из него можно добывать воду. Маккензи сказал!
«Тяжелое будет с этим Маккензи расставание», — подумала Эйприл, умывая сына. Поеживаясь от холода, она разделась и быстро ополоснулась. Выстирав трусишки и рубашки Дэйви, развесила их сохнуть на кустах. Закутав его в одеяло, села рядом.
— Слушай, сынок. В давние времена жили в далекой стране принц и принцесса…
— Мамочка, — прервал Дэйви, — а принц был как Маккензи, да? А принцесса — как ты?
Она засмеялась, представив себе Маккензи в средневековых латах, убивающего копьем дракона.
— Кажется, принц был очень похож на Маккензи!
Забыв обо всем, они не услышали его бесшумных шагов. А он остановился и стал слушать, замерев…
Когда Эйприл вернулась с сыном к пещере, оттуда на нее пахнуло ароматом кофе и жаркого. Господи! Маккензи готовит завтрак, а она выглядит кое-как. Волосы в беспорядке, мокрое платье облепило фигуру. Ужас!
Эйприл и предположить не могла, что такой она нравилась ему еще больше.
— Маккензи, я взяла ваше мыло. Ничего?
— Берите все, что вам нужно, миссис Мэннинг, — ответил он сдержанно, хотя сердце тотчас пустилось вскачь.
Опять этот тон! Миссис Мэннинг, миссис Мэннинг…
— Эйприл, — поправила она, оторвав взгляд от его напряженного лица.
А Маккензи увидел, как ее глаза повлажнели, отчего синий цвет зрачков стал лиловым. Эти глаза обезоруживали его. Он попытался взять себя в руки. Не зарывайся, Маккензи! — приказал он себе. Думай только об их благополучии. У тебя нет будущего, а у них оно должно быть. Если с ними что-то случится, ты себе этого никогда не простишь! Проглотив ком в горле, он направился к выходу из пещеры. На ходу оглянулся. Избегая встретиться с Эйприл взглядом, сказал: