— Мешай, мешай, сам мешай!
Дома часто не было сахара. И, бывало, мама приговаривала с улыбкой и одновременно со вздохом:
— Мешай, мешай, чай станет сладким.
Евреи с недостатками
Жизнь прошла, а я снова возвращаюсь к годам своего детства. Они до сих пор не отдалились от меня, не ушли в забвение. Я, блуждая мысленным взором, во всех подробностях вижу арендованный нами домик под соломенной крышей[8], которая уже давно почернела от времени и дождей. Вижу маленькое подрагивающее пламя керосиновой лампы с трещинкой в стекле, тесную каморку с узким топчаном, на котором я устраивался на ночь; наш двухэтажный, уставленный посудой буфет. Что еще? Я запомнил визгливый скрип ржавых петель, когда открывали входную дверь, и свежий нежный аромат, который доносился из нашего маленького садика.
И то, каким был я сам. До жениха мне еще далеко, но от купания в реке один раз в день, зато с раннего утра до заката солнца[9], меня уже отучили. Это называлось: за меня взялись, чтобы я хоть со временем «стал человеком».
Однако «стать человеком» в местечке я все равно не мог, потому что с детства на мне было клеймо, да еще какое! Мои родители не могли стать членами профсоюза, и поэтому им было отказано во многих льготах, их лишили права участвовать в выборах и быть избранными[10]. Сегодня это может вызвать ироническую улыбку, а кто-нибудь скажет, что дело «не стоит петрушки» или, говоря по-русски, «выеденного яйца». Однако тогда с такими позорными ограничениями было не очень-то просто получить чуть лучшую работу, а еще труднее поступить в высшее учебное заведение[11]. Уже не говоря о том, чтобы занять какую-нибудь ответственную должность.
Думаю, что не ошибусь, если скажу: в нашем местечке большинство евреев считались деклассированным элементом, и никто не возражал, не дознавался — почему? За какие такие грехи? Скорей наоборот, очень многих заставили и приучили бить себя в грудь и каяться.
Удивительно, однако лишь теперь, летом 2011 года, я стал выяснять, что именно значит слово «деклассированный». Полистал советский словарь иностранных слов и прочел, что это «лицо, утратившее все основные классовые признаки, не принимающее участия в общественной жизни и производстве; морально опустившийся человек, связанный с преступным миром, к примеру, с профессиональными ворами и проститутками».
Вот те на! Получается, что все это о моих родителях и им подобных. Это о моей матери, которую я никогда не видел сидящей сложа руки. Если она не месила тесто, то готовила или стирала. Делилась последним куском с бедняками. И только по праздникам у нас бывало домашнее печенье, медовые пряники, бутылка вишневки.
Моему папе звание «деклассированный» полагалось за то, что из-под жилетки у него были видны цицес[12], и, главным образом, за то, что у него была бакалейная лавочка, из которой доносились запахи селедки вперемежку с керосином. Находилась она в подвале, таком холодном, что иногда даже летом возле прилавка приходилось ставить чугунок с раскаленными углями.
Классовый враг
Талескотн с пришитыми по всем четырем углам цицес я не носил. Длинных локонов на висках[13] у меня тоже не было. А иначе хорош бы я был в глазах своих товарищей, сыновей водовозов, гонтарей, сапожников и бондарей. Им-то было чем хвастаться, а мне?
Не всегда удавалось без взятки присоединиться к такой компании, чтобы поиграть с ними в прятки или в пуговицы. Взяткой мог быть соленый огурец, который хрустел на зубах, несколько гречневых оладий или хотя бы вынесенная из дома наша пестрая кошка, причем от меня требовали, чтобы я позволил дернуть ее за хвост несколько раз.
Допустить такого я не мог и подрался из-за этого с мальчишкой моего возраста. За дракой следил сидевший на глиняной завалинке сосед. Когда мое лицо уже было расцарапано, а у противника из носа капала кровь, сосед разнял нас и объявил:
— Из вас обоих еще может выйти толк. Евреи должны уметь драться.
С моим «противником» Аншлом Штуклером наши дороги пересекались не только в местечке. Последние двадцать лет он живет в Америке и все время обещает, что вот-вот приедет в гости. К старости он стал ходить в синагогу, там иногда одалживает «Форвертс»[14] и потом сообщает мне свое мнение о моих публикациях.
8
Соломенная крыша, характерная для крестьянской хаты, воспринималась в местечке как признак крайней бедности.
9
Популярная хедерная шутка про мальчика, который купается всего один раз в день, зато с утра до вечера.
10
То есть родители автора были так называемыми лишенцами. Лишенец — в 1918–1936 гг. неофициальное обозначение человека, который был лишен избирательных прав, а также ограничен во многих других правах. К лишенцам относились торговцы, служители культа, лица, использовавшие наемный труд. Особенно высок был процент лишенцев среди евреев, многие из которых занимались мелкой торговлей и кустарным ремеслом.
11
Детей лишенцев принимали в вузы только после того, как они несколько лет отработают на заводе или в совхозе. Переезд в земледельческую колонию (см. ниже) позволял избавиться от статуса лишенца, обеспечить детям доступ к образованию.
12
Кисти, прикрепленные к углам специального четырехугольного куска материи — талескотона (малого талеса). Всего таких кистей четыре. Постоянное ношение цицес — заповедь. Цицес, торчащие из-под края верхней одежды, — признак религиозного еврея.
13
Имеются в виду пейсы. Так называются волосы на висках, которые ортодоксальные евреи не стригут.
14
«Вперед» — газета на идише, выходит в Нью-Йорке. Миша Лев активно сотрудничал с ней в последние годы жизни.