тазов 50 шт. »
корыт 15 шт. »
кружек 100 шт. из белой жести
печных кочерег 100 шт. из отходов.
§ 3
Начальнику стройконторы т. Нурок в апреле месяце изготовить:
табуреток 30 шт.
простых столов 10 шт.
деревянных граблей 30 шт.
вешалок стенных 30 шт.
§ 7
Готовую продукцию сдать ОТСу, а последнему отправлять отдельными партиями в установленном порядке.
И. о. директора БМЗ — СТРЕЛЕЦ»[6]
Березники оказывали помощь возрождавшимся из пепла Горловскому химическому и Донецкому содовому заводам, Рубежанскому химкомбинату и взяли шефство над восстанавливающимся Таганрогом.
В январе 1942 года Березники приютили у себя Ленинградский театр юного зрителя. Бывший режиссер театра, заслуженный деятель искусств УАССР, доцент Евгения Константиновна Лепковская в своих воспоминаниях с благодарностью пишет о Березниках.
«Когда мы, ленинградские тюзяне, собираемся вместе и вспоминаем прошлое, неизменно звучит один вопрос: «А помнишь Березники? Нашу баржу?» И не бывает случая, чтобы на лицах не появилась улыбка. Не бывает. «О... о... Березники... Замечательное время!»
Замечательное?.. Подумать только! Это говорят люди, испытавшие горечь первых месяцев блокады со 125 граммами хлеба, с бомбежками, перенесшие потери близких, жившие в постоянной тревоге за судьбу своего Отечества, за судьбу своих детей,— говорят о самих тяжких годах нашей страны, о годах войны.
В чем же дело? Почему такая реакция при слове «Березники»? Ответ на этот вопрос и простой и, в то же время, не простой.
«...Мы прибыли в Березники. Это было 2 января 1942 года. Мороз свыше 40 градусов, все покрыто высоким снегом, от дома к дому проходили по прорытым в снегу траншеям в человеческий рост. Рассматривать город нет времени, а главное — сил. Поместили нас в бараках, так как город не был готов к приему такой большой группы людей.
Уже не помню, на второй или на третий день нас собрало наше руководство, чтобы информировать о положении дел и мобилизовать нас на самую разнообразную работу, необходимую для открытия театра. Ясно, что мы после блокады и трудного пути были не в очень-то бодром состоянии. Но надо было отстаивать честь театра, его будущее, жизнь каждого из нас. И, собрав свои силы, мы взялись за то, чтобы Дворец культуры, в котором мы будем играть, к дню открытия выглядел бы празднично, чтобы наш спектакль уютно лег в новую колыбель — совсем иную, чем в Ленинграде, спичечную коробку, словом, чтобы все было ладно. И через 11 дней березниковцы вошли в теплый, ярко освещенный театр.
...Спектакль прошел горячо, «на взлете». Зрители и не заметили, что перед ними играли полуголодные, полубольные люди. Они были очарованы спектаклем, как определила городская газета и сами зрители.
С этого дня началась для нас другая жизнь. Спектакль был окружен вниманием города. Систематические ежедневные репетиции следующих спектаклей, поиски нового репертуара, ежевечерние
спектакли.
И моя повседневная работа приобрела особый смысл, стала еще горячей, еще целеустремленней. Возможно, что это сказалось не только на качестве репетиций и спектаклей, но и на выборе репертуара. Может, поэтому и появился у меня и «Далекий
край» И. Шварца... и «Фронт» А. Корнейчука, который я ставила еще по тексту, напечатанному в «Правде», и «Давным-давно» Ф. Гладкова, и «Генерал Брусилов» И. Сельвинского.
Может, тогда, в минуту волнения, родились образы, вылившиеся потом в песню, подаренную городу при прощании.
«Когда грохочут пушки — музы молчат»,— гласила старая поговорка. Но грохотом пушек народа, который вел священную освободительную войну, эта старая истина опрокинута.
В дни войны музы встали в строй вместе с народом!
Так, конечно, чувствуют и все мои товарищи тюзяне.
Вот почему наши лица всегда освещает улыбка при слове Березники»[7].
...1417 дней и ночей шла Великая Отечественная война. Но время до дня Победы мерилось не сутками, а расстоянием до Берлина.
И наступил день, когда пришли к логову фашизма.
30 апреля у здания рейхстага разгорелся смертельный и решительный бой.
В этом бою отважно сражались воспитанники березниковской комсомольской организации майоры Сергей Петрович Щилоносов и Михаил Алексеевич Щепин.
Два года спустя на страницах городской газеты первый из них вспоминал: «В ночь с 28 на 29 апреля наша часть пошла на штурм рейхстага. Минометы и артиллерия, установленные в ближайших домах, беспрерывно уничтожали врага. Переправившись через канал, мы закрепились на строительной площадке в нескольких метрах от имперской канцелярии.