И все же нельзя сказать, что городская песня очень дорожит рифмой. Безразличие к ней, сложившееся в течение столетий, сказалось и в новой песне. Из десятка записей песни «У меня под окном расцветает сирень» едва нашелся один («У меня под окном») с «нормальной» рифмой в конце второй и четвертой строк третьего куплета: поскорее-горячее. В большинстве вариантов этой песни, причем из разных областей, третья строфа упорно отказывается от рифмы (во 2-й и 4-й строках) и поется так:
В данном случае рифма утрачена в одном четверостишии. Немало записей, причем неплохих, где рифма потеряна во многих куплетах. В песне «Когда мне было лет шестнадцать» три строфы подряд (из восьми) лишены рифмы. И это в среде исполнителей не осознается как дефект.
Возможно, потеря рифмы обусловлена особенностями исполнителя песен. Иногда в них повторяются при пении не только две последние строки куплета, но и каждые две строки. Четверостишием оказываются только две строки (повторенные), а рифма в конце следующих двух строк отдаляется и не осознается как элемент, связующий их с первыми двумя. Ослабление связи между первыми и вторыми полустишиями влечет потерю и самих полустиший. Ряд печатаемых вариантов, хотя в них от четверостиший остались лишь двустишия (или добавились новые), едва ли следует считать ущербными.
Городская песня, осваивая литературные формы стихосложения, с одной стороны, и наследуя логику художественного мышления народной песни - с другой, в определенной степени разрушила и то, и другое, создавая при этом качественно новое явление народной культуры. Разрушение-восстановление - постоянный для фольклора процесс. Произведение забывается-припоминается, искажается бестолковыми певцами или рассказчиками - по-новому воспроизводится талантливыми исполнителями; на более крупных временных отрезках происходит разрушение-восстановление и рождение новых жанров.
Одновременно с городской песней на тех же исходных основах происходило становление и развитие жанра частушки. Синтез фольклорных и литературных традиций в частушках привел к более высоким результатам: в крестьянской среде опора на традиционные художественные ценности была более прочной, нежели в разнородной мещанской среде, стремящейся порвать связи с «низкой» деревенской культурой и срочно приобщиться к «высокой» городской культуре.
Не случайно выше при рассуждениях об образной системе городских песен проведена аналогия с лубочными картинками. Последние в среде, «социально и культурно чуждой народному творчеству», длительное время признавались художественно неполноценным, примитивным видом искусства. Ю.М. Лотман (и другие специалисты в цитируемой книге) показал, что лубочные картины представляют собой особо функционирующую художественную систему, «в принципе чуждую письменным формам культуры» 12 .
Тенденция к формированию особой художественной системы народных городских песен проявилась достаточно определенно, однако 100-150 лет, доставшихся на долю истории ее развития, вероятно, было маловато. Городская песня не стремилась стать «в принципе чуждой письменным формам культуры», поскольку на них формально ориентировалась и испытывала их постоянно растущее воздействие. Творческий синтез двух традиций, устной и литературной, оказался достаточно сложным и, возможно, незавершенным в некоторых второстепенных звеньях.
В XVIIв. в рукописных сборниках вместе с книжными повестями стали появляться записи былин, что означало начало конца устного бытования произведений этого жанра: грамотные люди осознали необходимость сохранения народных эпических песен хотя бы в письменном виде. Многочисленные записи живого исполнения былин в XIX - начале XXв., десятки печатных изданий их не остановили процесса затухания устного эпического творчества. Но былины в печатном виде стали ценнейшей частью национального культурного наследия. Многие песни нашего сборника будут жить долго и, надеемся, сохранятся в народном и профессиональном репертуаре до скончания века русского народа. Значительная часть песен, по-видимому, уйдет в фольклорное небытие. Песни, в течение 150 лет формирующие большую, а в некоторых социальных слоях и местностях большую долю народного песенного репертуара, заслуживают сохранения в виде культурного наследия. Пренебрегать им не стоит; хорошо оно или худо, оно наше кровное. Однако, уповая на культурологическое значение сборника, составители надеются, что он будет интересен прежде всего современникам - любителям народного творчества и русских народных песен.
Ф.М. СЕЛИВАНОВ