В XVIII в. умели и любили писать письма. Собрание писем Хорейса Уолпола, например, составляет более десяти больших томов. Английская проза первой половины века, как правило, отличается точностью в выборе слова, употребляемого в пределах данного текста в одном определенном смысле, логической ясностью построения фраз, повторяющимися конструкциями и уравновешивающими друг друга периодами. Проза очерков Голдсмита характеризуется всеми этими качествами; писатель разделял в эстетике (во всяком случае в теории) вкусы просветительского классицизма. Но при этом его проза производит впечатление написанной в один присест, без помарок, как будто она с первого раза без всяких усилий вылилась в таком виде на бумагу. Но стоит сличить хотя бы журнальный вариант текста с текстом отдельного издания, чтобы убедиться, насколько это не соответствует истине. Во втором варианте сотни исправлений. Но читатель этого не замечает, удивляясь естественному изяществу и простоте прозы Голдсмита.
С изданием «Гражданина мира» и сборника эссе Голдсмита в сущности завершается и период достижений английской нравоописательной журналистики. На конец XVIII в. в Англии приходится расцвет радикальной политической периодики. Многие традиционные темы прежних журнальных эссе стали к тому времени избитыми общими местами, а традиционные жанры аллегории, моральной проповеди, видения и прочие давно приелись читателям. Но главное, у журнального очерка, существовавшего со времен Аддисона и Стиля, появились могущественные соперники, с которыми он соревноваться не мог. Роман обладал большими возможностями для изображения характеров; эссе-письмо от лица вымышленного корреспондента было вытеснено эпистолярными романами и широкой публикацией подлинных писем (Честерфилда и др.), на смену восточной новелле и сказке пришли восточные повести (как, например, «Ватек» Бекфорда), а литературно-критические эссе в конце века сменились специальными литературно-критическими журналами. Манеру свободной беседы с читателями на моральные и иные темы перенял Фильдинг во вступительных главах каждой части своего романа «История Тома Джонса-Найденыша», а Стерн в «Тристраме Шенди» пускался в откровенности с такой непринужденностью, на какую не отваживались эссеисты начала века. Наконец, журнальный очерк — единственный в номере — адресовался ко всем читателям, независимо от их вкусов и интересов, поэтому естественно было появление журналов нового типа, с различными разделами — политика, мода, критика и пр., где можно было найти и стихи, и советы по хозяйству, и рисунки, и кухонные рецепты, и романы с продолжениями, и песни с нотами, — материал, рассчитанный на разные категории читателей.
Хотя очерки Голдсмита и печатались анонимно, они принесли ему первое, признание. В 1762 г. появился «Исторический и критический отчет... о ныне живущих писателях Великобритании», составитель которого, некий Вильям Райдер, сказал несколько добрых слов о Голдсмите, присовокупив, что из всех произведений этого автора «Гражданин мира» оказывает наибольшую честь его таланту[605]. Другие критики отозвались о книге довольно сдержанно и упрекали ее в недостаточной оригинальности. Настоящая популярность пришла к ней сначала во Франции, где, переведенная в 1763 г., она выдержала за четыре года семь изданий. В Англии книгу оценили, когда автора уже не было в живых. Впрочем, такова была участь и большинства других его произведений. Рукопись «Векфильдского священника» пролежала четыре года, прежде чем издатель, приобретший ее за гроши у автора, решился ее опубликовать и то лишь в связи с успехом поэмы «Путешественник». Достоинства романа вызывали у него сомнения, как и у почтенного д-ра Джонсона. А сколько унижений довелось испытать Голдсмиту прежде, чем он увидел свои комедии на сцене. Их считали слишком низменными и грубыми, актеры отказывались в них играть, публика, воспитанная на слащавых, сентиментальных пьесах, поначалу шикала в самых смешных местах, Хорейс, Уолпол говорил, что муза Голдсмита якобы притащилась с саутверкского рынка, вывозившись в грязи по колено, а Гаррик настаивал на решительной переделке комедий.