[80]. Как мы сказали выше, другой отзыв о второй половине церковной истории Евсевия — отзыв Эли, так же, как и мнение Гунцикера, нельзя считать верным. Эли отдает предпочтение второй половине истории Евсевия, и следовательно и VIII книге этой истории — пред первою половиной. Но суждение Эли не свободно от преувеличения. Совершенно верно, что здесь и, в особенности, в VIII книге Евсевий более осуществляет задачи историка, чем в предыдущих отделах своего труда; ибо здесь мысль историка господствует над историческим материалом и подчиняет его себе: историк пишет по материалам, а не ограничивается простой передачей их — достоинство, которое составляет необходимую принадлежность историка, умеющего надлежащим образом приняться за свое дело. Но, во всяком случае, принимая во внимание многие другие свойства, которые проявляет Евсевий при написании, главным образом, VIII книги, составленной им в качестве современника, — его, Евсевия, никак нельзя, согласно с Эли, назвать «истинно историком». Евсевий, как наблюдатель и как описатель современных ему событий имеет немало недостатков. Приведем некоторые примеры этих недостатков. Прежде всего заметим, что Евсевий не сумел как следует воспользоваться тем богатством материалов, которым он обладал в качестве наблюдателя и очевидца замечательнейшего из гонений. Евсевий, например, говорит, что он был в Египте и видел, что происходило здесь в гонение Диоклитиана, но его рассказы о виденном настолько изобилуют риторикой, что подобное же повествование мог легко составить и тот, кто не был очевидцем событий, а лишь слышал, что было гонение и были мученики в Египте (VIII, 8). Наблюдатель происшествий, очевидно, не мог должным образом разобраться в своих впечатлениях и передать их в живом рассказе. Далее, читатели истории Евсевия имеют основание полагать, что Евсевий знал гораздо больше о своем времени, о эпохе Диоклитиана, но что он далеко не все рассказал, вероятно опасаясь навлечь на себя укоры от современников за свою откровенность. Евсевий знал, например, о распрях и других неприглядных явлениях среди пастырей церкви; он знал образцы малодушного поведения этих же лиц во время гонения Диоклитианова, но обо всем этом историк умалчивает (VIII, 2). Между тем, от современника, пишущего историю своего времени, потомки вправе требовать, чтобы он описал все — светлое и темное, без лицеприятия и совершенно откровенно. Историк опустил из виду, что он пишет не для своего только времени, но и будущего. Евсевий не поделился с читателями всеми своими сведениями о современном ему христианском мире — и таким образом, не явил собой «истинно — историка», каким называет его Эли. Евсевий, рассказывая некоторые факты, не дает объяснения, как смотреть на эти факты и чем объясняются они (например, он рассказывает, как очевидец, что в Вифаиде множество христиан сами напрашивались на мучения и смерть: VIII, 9, чего не было в других странах, но не объясняет, почему такое явление встречалось в Вифаиде, и однако ж, будучи современником и очевидцем, он без труда мог бы добраться до причин явления). Но еще более значения имеет то, что Евсевий не умел или не постарался собрать достоверных сведений о тех событиях и тех лицах, какие он описывал, как современник. Знать что-нибудь для Евсевия — значило знать что нужно для историка. Это недостаток весьма важный. Евсевий не имея точных сведений, берется писать о западном императоре Максенции; но вместо живого изображения у него выходит бледная копия с восточного императора Максимина, которого хорошо знал Евсевий, по крайней мере по слухам (VIII, 14). Всем, занимающимся историей, хорошо известно, что между Максенцием и Максимином в действительности мало общего: отношения первого, например, к христианам совсем были не похожи на отношения Максимина к этим последним. Евсевий не собрал также точных сведений о гонении в Никомидии при самом Диоклитиане, и допустил неизвинительные ошибки, так, например, он утверждает, что Анфим, еп. Никомидийский пострадал в 303 году, в то время, когда Никомидия была резиденцией Диоклитиана (VIII, 6), но на самом деле смерть Анфима последовала чуть не через 10 лет спустя, после 303 года. Анфим скончался мученически в 311 или 312 году — при Максимине[81] и т. д. Эли преувеличивает достоинства Евсевия, как историка, описавшего свое время.
вернуться
Бригер многого ожидает для уяснения текста VIII-ой книги Евсевия — от сирского перевода истории этого греческого писателя, — перевода, который открыт, но не издан. Brieger. Ibid. S. 595.
вернуться
А. Лебедева. Эпоха гонений, стр. 211–212. Москва. 1885.