Как бы то ни было, первое организованное выступление греческих колонистов показало, что в державе Александра начался процесс роста центробежных сил. Это была как бы прелюдия ее распада на отдельные царства, не столь грандиозные, но более прочные и жизнеспособные. События в Бактрии заложили, вероятно, те основы, на которых в середине III в. до н. э. родилось Греко-бактрийское царство[32].
После подавления восстания диадохам пришлось привлекать наемников и колонистов для службы в Бактрии[33], так как там во время восстания 323 г. до н. э. были истреблены все военные поселенцы. В доказательство этого можно привести отрывок из "Самиянки" Менандра (342-291 гг. до н. э.), комедии великого драматурга, поставленной между 320 г. и 310 г. до н. э.:
Из этого пассажа видно, что Бактрия в конце IV в. до н. э. воспринималась как место, где можно послужить наемником[34]. Колонизация этого региона проводилась активно при первых Селевкидах, особенно при Антиохе I (281-261 гг. до н. э.).
Это был период, когда новая большая группа колонистов из долины р. Меандра в Карии направилась в долину Окса. Отражением этого может служить то, что третий греко-бактрийский царь Евтидем I был из Магнесии в Малой Азии, и следует отметить, что Кария имела старые традиции поставки на восток наемников[35].
После первого передела державы Александра Пердиккой в 323 г. до н. э. некий Филипп получил в управления Бактрию и Согдиану (Curt. X, 10, 4; Just. XIII, 4, 19; 23). После нового раздела провинций в 321 г. до н. э. в Трипарадисе эти регионы были переданы греку Стасанору из Сол (Diod. XVIII, 39, 6). Сатрапы этих областей в данный период были полунезависимы от центральной администрации. Они лишь должны были поставлять вспомогательные контингента Селевкидам. Так, в 317 г. до н. э. контингент из Бактрии участвовал в сражениях диадохов на стороне Эвмена (Diod. XIX, 14, 7). Ситуация была близка к тому, чтобы Бактрия стала независимой, когда Антигон Одноглазый в период борьбы диадохов за наследство Александра захватил Вавилон в 316 г. до н. э., но был вынужден сохранить посты бывших провинциальных наместников на Востоке, включая Стасанора, потому что его смещение требовало большого времени и сильной армии (Diod. XIX, 48, 1-3)[36].
В период с 316 г. до н. э. по приблизительно 305 г. до н. э. письменные источники не предоставляют информации о Бактрии в целом, но нумизматика дает данные о некоторых правителях, которые могли иметь отношение к Бактрии или каким-то ее областям. Один из них - Софит, который от своего имени выпускал монеты на греческом языке без какой-либо титулатуры и изображался в аттическом шлеме с венком поверх него[37]. Ф. Л. Хольт предполагает, что он был начальником карийских наемников, который стал правителем, когда македонская власть ослабла[38]. Возможно, это действительно было так, потому что много карийских колонистов откликнулось на призывы диадохов поселиться в Бактрии.
Бактрия в составе державы Селевкидов
Около 305 г. до н. э. Селевк I Никатор подчиняет своей власти Бактрию (Just. XV, 4; App. Syr. 55). Эллинизация этого региона продолжается при первых Селевкидах. В Бактрии и Согдиане активно строятся города и укрепления на границах. Например, была построена стена, окружавшая Мервский оазис, а внутри был основан Антиохом I Сотером город Антиохия (Strab. XI, 10, 2). Селевк I и Антиох I уделяют большое внимание этим областям. Например, жена Селевка I и мать Антиоха I (сына Селевка I) Апама, происходила из знатного согдийского рода. Антиох был наместником Бактрии в период царствования своего отца. Чтобы привлечь греческих новопоселенцев и наемников, Селевкидам пришлось изменить свою политику колонизации[39].
В раннеселевкидское время происходит решительный разрыв с традициями градостроительной политики Александра Великого. Сущность этого разрыва заключается в следующем: новые города создаются в форме полисов или ранее основанным городам даруется полисный статус, гражданский коллектив полисов формируется только из македонян и греков. При первых Селевкидах освоение востока проводится в соответствии с интересами греков и идеями греческой политической мысли, а не вопреки им, как это было при Александре.
34