«Ломавшись нахлынувшей на меня нежности, я заключил ее в объятия и никак не хотел отпускать. Неожиданно мы испуганно посмотрели друг на друга, не веря собственным глазам.
«Неужели тебе хочется прямо сейчас, рано утром?»
Словно в трансе, я поднялся наверх через гостиную по винтовой лестнице в ее бледно-голубую с бледно-серым и цвета бордо спальню. Мы были счастливы в нашем нетерпении, и временами нами обоими овладевали какие-то совершенно необузданные чувства. Мы так долго не видели друг друга. Наше воссоединение было бурным и страстным, а закончилось оно полным умиротворением, что пошло на пользу нам обоим. Мы спустились вниз, как нежные друзья».
Вечером, когда потянуло ночным холодом, Гарбо приготовила Сесилю ужин.
«Когда я снова поднялся в комнату Греты, у меня не попадал зуб на зуб. Я был весьма благодарен ей за грелку в постели, а затем за умиротворяющее тепло ее обнаженного тела».
Но даже теперь Грета не позволила Сесилю оставаться у себя в спальне всю ночь. Тем не менее Сесиль был на верху блаженства.
«В этот день я вступил во врата Рая».
В течение нескольких идиллических дней Гарбо работала в саду; они вместе ездили на рынок, а по вечерам обедали вместе. Их прежние энергичные прогулки по Центральному парку сменились не менее энергичными променадами по пляжам Санта-Моники. Сесиль был счастлив. Вдыхая ароматы апельсинового дерева, он заявил: «Это все то, ради чего я преодолел столько препятствий».
Он пытался сохранить память об этих днях на будущее. Вот какие строчки появились в его дневнике:
«Если снова случится война, мне будет о чем вспомнить, а именно — об экстазе этой ночи».
На другой день он купался нагишом, хотя Гарбо, по его мнению, «была уже не столь расположена к нежностям и в более будничном настроении. Но ведь невозможно поддерживать блаженство ночи ad infinitum[6]. Когда «Драконши» (горничной Гарбо) не было дома, Гарбо тоже загорала нагишом и обливалась водой из шланга. Но страсть, затаясь, поджидала их. «После небольшой сиесты мы оба неожиданно прониклись страстным желанием совершить очередное восхождение в спальню, чтобы выпустить «животный» пар. Сила нашего желания была просто пугающей, и я дивился тому, что вот-вот неизбежно произойдет с нами. Наши порывы казались столь чисты и естественны».
Иногда она ходила в гости к кому-нибудь из старых знакомых, например, навещала чету Мендлей или актера Клифтона Уэбба. В такие моменты Сесиль чувствовал себя в тени своей знаменитой подруги. Он предпочитал проводить время наедине с ней; Битон зажигал сигару и, лежа вместе с Гарбо на софе, делал неспешные затяжки.
В понедельник 8 марта Сесиль приступил к работе для журнала «Вог», отчего у него о Голливуде сложилось следующее мнение — «вульгарный, жестокий, безжалостный». Он спешил обрести отдохновение в стенах дома Гарбо. Но в один прекрасный день пришли дурные вести — Корда сообщил телеграммой, что не сможет приступить к съемкам «Орла», однако предложил Гарбо попробовать свои силы в «Вишневом саде» у Кьюкора. Гарбо со вздохом заявила, что Чехов кажется ей нудным.
Сесиль и Гарбо разлучились только на один вечер. Гарбо обедала с Мендлями и Мэри Пикфорд, в то время как Битон имел встречу с Гарсоном Капином и Вут Гордон. В пятницу 12 марта они с Гарбо отправились в студию «МГМ», посмотреть «Анну Каренину» с ее участием.
«Ну-ну, — сказала Гарбо, — Битону наконец удалось вытащить меня в студию впервые за шесть лет».
В целом это оказалось большей неожиданностью, чем преподнесенный Кордой сюрприз. Они обедали с Залькой Фиртель и ее мужем, и Сесиль досадовал, что не сумел раньше обсудить сценария с любимой сценаристкой и другом Гарбо.
Оставшись с Гарбо наедине, он ощутил в ней некоторую тревожность и задал вопрос:
«Ты меня любишь?»
После чего они поднялись наверх, чтобы использовать последнюю возможность перед отъездом Сесиля домой.
Некоторое время спустя, когда уже опустились сумерки, Гарбо сказала:
«Ты не хочешь рассказать мне одну маленькую историю?»
«А затем пояснила, что я еще ни разу не любил ее так, как нынешней ночью, что поначалу я был грубоват, а теперь я нежен и полон понимания, и поэтому наконец-то достигнут желаемый результат. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, и был доволен собой, и чувствовал громадное удовлетворение от своей искушенности в роли любовника. После этого я поторопился к себе, поскольку Грета устала. Мы нежно помахали на прощанье друг другу в темноте. И пока я перемещал в пространстве свое изнуренное тело домой, я мучил себя вопросами: удалось ли мне сделать хотя бы несколько шагов к заветной цели — браку с Гретой, или хотя бы добился ли я для нее фильма, приблизил ли ее поездку в Англию, — и должен откровенно признать, что нет. Тем не менее это была счастливейшая, идиллическая интерлюдия, и я не смогу прийти в себя от изумления, что провел несколько этих долгих безмятежных дней с моей возлюбленной, и на протяжении этих проведенных вместе часов мы всегда проявляли друг к другу тепло и участие, хотя большую часть этого времени были одержимы страстью».