— Можно через заём оформить… — Татьяна вытянула руку. — Процент, конечно, выйдет немалый, но…
Но прикрытие хорошее.
А что? Часть суммы с остатков наследства, о котором было заявлено, а остальное — долг. И выплаты…
— Дадут ли, — Мишка потер переносицу.
— Дадут. Николай Степанович, если понадобится, выступит поручителем…
И на щеках Татьяны проступил румянец.
Надо же…
А ведь целителю и вправду не откажут.
— Тогда завтра дом посмотрим, — Мишка сказал слово и вздохнул с облегчением. — А то я и сам тут чувствую себя… чужим, что ли?
Глава 14
Таким образом можно сказать, что за прошедшие десять лет казённые расходы на здравоохранение резко выросли: с 44 млн руб. до 145,1 млн. Также в значительной мере увеличились субсидии земствам. Прежде предоставлявшиеся время от времени, к сегодняшнему дню они стали регулярными…
— То есть, — Татьяна замерла со щёткой для волос, которую стиснула так, будто собиралась треснуть мне по голове. — Отец… похитил чью-то семью, использовал, принуждая к работе, а потом бросил их, оставив умирать? И… и устроил тайную лабораторию, где проводил незаконные опыты на людях?
Свет электрической лампы ложился на скатерть аккуратным жёлтым кругом. И в нём поблескивал серебром поднос, а фарфоровый кофейник отливал перламутровым блеском.
— Не совсем на людях, — я устроился на полу, на мягком ковре, который было приятно гладить. — Точнее если кто-то узнает, то скажут, что дикари — вовсе не люди. Они и похожи весьма отдалённо. Но как по мне — они вполне разумны.
Светочка ушла к себе. У неё были тетради для проверки, и планы уроков, и ещё дневник, куда она каждый вечер записывала свои размышления. А может, просто ссылалась на занятость, позволяя нам поговорить о своём.
Не знаю. Не подсматривал.
— Это всё равно мерзко… — рука вздрагивает. — Отвратительно… если об этом узнают… такое пятно не смыть.
— Узнать об этом не должны. Миша, покажи.
Пусть трупы мы оставили в доме, но вот мёртвую воду прихватили, перелив в бутылку из-под «Нарзана». Здесь, в нашем мире, вода выглядела этакой белесой тусклой жижей.
Тяжеленной, к слову.
— Как она действует? — Татьяна коснулась пальцами бутылки.
— Без понятия, — Мишка держал бутылку обеими руками. — Я только слухи вспомнил, но там без подробностей. Честно, даже не уверен, что пересказал, как слышал. По-хорошему, это бы изучить.
Не хватало.
Нашей семейке и одного учёного за глаза.
— Если бы… возможно… Николай Степанович мог бы сказать… — задумчиво протянула Татьяна.
— Нет, — я покачал головой. — Тань, не обижайся, но если эта штука и вправду такая ценная, надо самим как-то. Чтобы понять.
— Самим? И каким же образом? Найти людей и… экспериментировать? — голос сестрицы был спокоен и холоден. Аж до печёнок пробрало.
— Нет. Но… — я прикусил губу. Думал я. И над этой жижей непонятною, и в целом-то. — Смотри, если эта штука и вправду чего-то там лечит, то… нам оно нужно. Вдруг она поможет?
Тимохе.
Тому Тимохе, который словно замер в этом своём пограничном состоянии. И да, быть может, нужно время. Просто время. Много времени. Сколько? Этого никто не знает.
Год?
Два?
Десять? И прогнозы Николя не сбывались. Да, Тимоха, грубо говоря, научился есть и подтирать себе задницу. Но и только. И то ощущение, что он вытащил из памяти эти вот застольные манеры с салфетками, вилками и ложками разных калибров, которые использовал строго уместно.
Он рисует отлично.
И произносит уже два десятка разнообразных звуков. Но в глазах всё одно пустота. И ощущение такое, что он достиг какого-то странного равновесия и теперь то ли не хочет, то ли не может его нарушить. Поэтому…
— Нет.
— Тань, я не собираюсь давать это Тимохе вот так сразу. Я же понимаю… это может быть лекарство, а может — и отрава, которая его добьёт. И даже если лекарство, то…
У любого лекарства есть дозировка.
И побочка.
И второе меня смущает даже больше, потому как получено оно не из ромашек с березовыми почками, но из живых существ, из которых выкачали то ли силу, то ли душу, то ли всё и разом. Поэтому… не может такое, чтоб и без побочки.
Но и отворачиваться от шанса нельзя.
— Тогда как?
— Ты же в госпитале работаешь, — я банку отодвинул. Надо будет закопать её куда-нибудь, а то вдруг радиоактивна. — Туда ведь разные случаи попадают. И порой такое бывает, что твой Николя не способен помочь. Понимаешь?
— Ты хочешь подождать кого-то, кто не имеет шансов на выздоровление? — всё-таки сестрица у меня умная. Сообразила. — Кого-то, кто всё равно обречён? И попробовать?
10
Данные реальные. Благодаря изменениям экономической политики в 1890—1910-е гг. казённые расходы на здравоохранение выросли: с 44 млн руб. в 1901 г. до 145,1 млн. в 1913 г. То же самое с субсидиями земствам, если в 1907 г. выделено было 2,4 млн руб., то в 1913 г. — уже 40,8 млн. Начиная с 1911 г. правительство начинает финансировать санитарные мероприятия земств: устройство сооружений водоснабжения, постройку заразных бараков и дезинфекционных камер и т. д. Принимаются новые законы, которые должны были бы улучшить положение рабочих, что в перспективе обещало как-то снизить социальную напряжённость. Т. е. информация о бездействии правительства и наплевательском отношении к рабочим не совсем верна. Изменения в обществе шли и весьма серьёзные.