Это признание далось нелегко.
— Я не подсматривала!
Примерно так же, как я не подслушивал. Но киваю с серьёзным видом.
— Просто… просто получилось, что… эта девушка показалась мне очень бледной. Болезненной тогда. И нервной до крайности. Она говорила что-то. И голос такой… визгливый… Роберт же пытался её успокоить. Потом обнял. Поцеловал.
— А ты?
— А я ушла. Я… мне было неловко.
Это она зря, конечно. Нет бы остаться, послушать, о чём там вообще речь. Но Татьяна у нас для подобного слишком порядочна.
— А как ты узнала, что это его жена?
Теперь щёки сделались не красными — пунцовыми.
— Я… спросила… в следующую нашу встречу он заговорил о том, что испытывает ко мне нежные чувства.
Падла какая.
— А я… я сказала, что это неправильно. Что я видела его в парке с… другой женщиной.
— И тогда он сказал, что это его жена?
— Именно.
— Но на нежные чувства наличие жены не повлияет? — точно падла, а ведь Мишке он сразу не понравился. И хорошо, что братца здесь и сейчас нет, потому что, чую, не удержался бы он.
— Роберт рассказал, что женился весьма рано. Его родители нашли ему невесту. Он не был против. Он с детских лет знал Есению и испытывал к ней глубокую личную симпатию. И первые годы брака были вполне счастливыми. Но потом Есения родила ребенка… неудачно. Он умер. А она повредилась рассудком.
Трагическая и слезливая история. Как раз такая, чтоб растопить нежное женское сердце.
— Ты поверила?
— А какие у меня были причины не верить? Он сказал, что она живёт в фантазиях, где нет горя. Что он не хочет отдавать её в лечебницу, но заботится так, как умеет. К ней приставлена сиделка, которая и следит, чтобы Есения не причинила себе вреда. Что у неё случаются минуты просветления, и тогда он выводит жену гулять. Раньше она очень любила ботанический сад. Ему крайне неловко, потому что он действительно связан… что он испытал симпатию ко мне именно увидев Тимофея. Что я покорила его своей добротой, ведь многие спешат избавиться от безумных родичей. Роберт сказал, что прежде и не помышлял о разводе.
— А познакомился с тобой и помыслил?
— Сказал, что понял, что готов заботиться о Есении до конца дней её, однако он всё же живой человек. Что он хочет семью, детей…
Всего того, чего хотела бы сама Татьяна. И слова ведь правильные. Скажи он, что избавится от сумасшедшей супруги, отправив её куда-нибудь подальше, Танька бы не поняла.
Кстати, почему жена?
Хотя… поцелуй мог быть не родственным. Или он не знал, сколько и чего она видела и слышала. Вот и придумал историю. А что она напрочь выдуманная, в этом я не сомневаюсь.
— И он сказал, что разведётся… — продолжил я вслух.
— Да. Это дело небыстрое. Синод крайне неохотно даёт разрешения. Ещё Роберт просил никому не рассказывать. Всё же люди… не всегда правильно понимают. Роберт боялся осуждения. Сплетен.
Или того, что кто-то решит проверить наличие жены.
— Я попросила время подумать. Не потому, что осуждаю или боюсь. Но… понимаешь, это нехорошо, отбирать у несчастной единственное, что ей осталось — мужа. Как бы я могла обрести счастье на чужом горе? И так… а потом я встретила Николая Степановича… и он… оказалось, что Роберт мне лгал. Что он мог меня вылечить, но не лечил. И он сам куда-то пропал. Я хотела поговорить. Объясниться. Понять, почему так, почему он лгал и лгал ли. Я надеялась, что есть какое-то разумное объяснение. Но Модест Евстафьевич сказал, что он в клинике один. Что Роберт получил какую-то телеграмму из дома и вынужден был отбыть. Как надолго, Модест Евстафьевич не знал. А его супруга… она своеобразная женщина… сказала, что это даже хорошо. Что слишком много с Робертом непонятного связано. И что ей не нужны скандалы из-за его неуемной любви к девицам…
Интересно.
Очень.
— И ты…
— Она передала мне адрес, и я осмелилась написать письмо. Там нет ничего дурного! Просто… его можно толковать двояко. И в целом…
— Тань, забудь.
— Постараюсь. Я сказала, что не вижу возможностей для нас в будущем… как-то вот так. Просила простить меня, если дала ложные надежды. Пожелала успехов. Вот и всё. И ответа не было. Я и решила, что он принял моё решение.
— Но он вдруг появился?
— Именно. Появился и так… знаешь, почти неприлично назойлив.
— Разберёмся, — пообещал я.
И мысленно добавил: и с ним, и с Николя. А то вот так отвернёшься на минутку, а сестре уже голову задурили.
Глава 17
Ежели некто страдает и мучится отдышкою и грудными болями, то надобно взять русскую живую курицу, которая не несется, отвернуть ей голову, но только не прочь, а чтобы она от того умерла, но крови бы не оказалось. Эту курицу, не ощипывая и не потроша, положить в горшок, залить кипятком воды, употребить этого меньше половины обыкновенного водоносного ведра. Накрыть крышкою, замазать тестом, поставить на ночь, на 12 дней кряду, не откупоривая горшка. По прошествии этого времени, на дне горшка сделается студень (который быстро портится), после открытия горшка, вылить в находящуюся в нем студень простого вина две бутылки, и, размешав хорошенько, чтобы все соединилось, разложить по бутылкам. Когда же надобно будет давать пить, то бутылку хорошо поболтать. Пить это лекарство три раза в день по рюмке. [21]