Похоже, его история весьма своеобразна..
— Я и сейчас, пытаясь понять, как же произошло то, что произошло, не нахожу себе оправдания… мы доучились. Я получил предложение от профессора Веднева, что огромная честь. Он как раз работал над совершенно новым направлением и искал учеников, готовых разделить с ним путь. И родители согласились, что мне стоит поработать в крупнейшем госпитале страны. Это позволит получить опыт. И репутацию… всё же одно дело семейная, и совсем иное — личная. Веднев, если вы не слышали…
Качаю головой.
Не слышал.
— …действительно великий человек. Его техники оперирования сверхтонкими потоками энергии позволяют вести работу на таких уровнях, о которых прежде и представления не было. В частности он впервые занялся вопросами восстановления проводимости нервных тканей. И не только ими… он реконструирует самые серьёзные повреждения головного мозга. И часто успешно. Его пациенты… извините, увлёкся, но если бы вы видели, как пациент, ещё вчера обречённый, ведь мозговая горячка не лечится, не только не умирает, но идёт на поправку…
— У меня была.
— Да? И вы здоровы? Удивительно.
— Меня осматривали. Сказали, что из-за дара. Криво открылся и поддерживал тело.
— Вполне возможно, — кивнул Николя. — Я бы хотел осмотреть вас, если вы не против…
— Потом? — когда я решу, надо ли оно мне.
— Хорошо, — он согласился легко. — Как бы то ни было, но передо мной открывались удивительные перспективы. И не только передо мной. Учеников было несколько.
— И Роберт?
— Нет. Роберт нашёл себе место в какой-то частной клинике, небольшой, но с неплохой репутацией. Роберт никогда не был силён, но при этом он всегда старался. Из тех, знаете ли, кто умеет работать.
Интересно.
Очень.
— Богдан искренне поздравил меня… в тот вечер мы устроили вечеринку. Их и прежде устраивали. Это как-то… обычное дело.
Ага, а покраснел Николя от обычности?
— В тот вечер алкоголя было несколько больше, нежели обычно… и подозреваю, что дело не только в алкоголе.
— Опиум?
— Ну что вы. Опиум с алкоголем не слишком сочетается. Действие слабеет…[23]
Не знал, однако.
— Да и… опиум — это для черни, — произнёс он с некоторой грустью. — Для людей же благородных есть иные средства расслабления… более… действенные. И куда более дорогие.
— На травках иного мира?
— На травках. На крови. Чего только не мешали… все знают, что последствия могут быть печальнейшие, однако одарённые, как я вам говорил, редко болеют. И это создаёт иллюзию собственной неуязвимости. Я как-то пытался донести до Богдана опасность зелий, тем паче не известно, кем изготовленных, но он отмахнулся. Мол, всё будет хорошо… и предложил попробовать.
— И вы…
— Сложно отказаться, когда все вокруг хлопают в ладоши и кричат, мол, пей… я выпил… помню, мне стало хорошо. Свободно так. Появилось желание причинить добро и немедля. Дар буквально требовал, чтобы я его применил. Я и применил… я очнулся в публичном доме, в виде неподобающем, не помня, как оказался там. Выяснилось, что я решил помогать людям и начал с публичных домов. Дошёл до этого, излечивши многих… девушек. А после упал без сил. Они оказались весьма добры. Мне позволили отлежаться, нашли одежду и проводили до квартиры. Я тогда сутки отсыпался. Хотел бы сказать, что на этом всё прекратилось, но… нет. Напротив. Тогда всё только-только началось.
Глава 19
Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и своё искусство. В какой бы дом я ни вошёл, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. [24]
Выражение лица у Николя было одновременно и мечтательное, и виноватое. Глаза подозрительно заблестели, и я поспешно отвернулся.
— Как ни странно, та вечеринка стала последней из числа по-настоящему шумных. Тогда ведь не только я… учудил. Богдан сжёг трактир, благо, обошлось без жертв. Но его отцу пришлось приложить немало усилий, чтобы замять дело. Нам сделали внушение.
— Помогло?
— Да. И не только мне. Богдан тоже взялся за ум. Отец постарался и устроил его в лейб-гвардию. У Богдана появились новые знакомые, но и меня он не забывал. Часто появлялся, как он говорил, чтобы спасти меня от тоскливых будней и позволить моей большой голове отдохнуть.
23
Есть устойчивая легенда о балтийском чае, представлявшем собой смесь из спирта и кокаина. Им якобы закидывались революционеры и мятежники. Балтийский чай снижал чувствительность, позволял не спать сутками и не чувствовать боль. Реальность же такова, что в спиртовом растворе кокаин значительно теряет свои свойства. Да и в целом водка и спирт были весьма дороги, а кокаин, напротив, дёшев. И мешать одно с другим было весьма странным решением. Поэтому сейчас многие сомневаются в реальности существования «балтийского чая»