Разве образ движущегося тела, уносимого «ветром собственной скорости», отличается от аристотелевского антиперистазиса[57], обнаруженного Пиаже в детском мышлении (La causalité physique chez un enfant, p. 27)? И все же поэт обладает секретом, позволяющим ему лишить этот образ одновременно и всякого ребячества, и всего, что напоминает философскую теорию. Доверяя тело и душу воображению, поэт обращается к психической первореальности: к образу. Он живет в самом динамизме образа, жизнью этого образа. И тогда все рациональные или же объективные редукции теряют смысл. Переживая этот образ вместе с Шелли, мы убеждаемся, что образы не стареют. Писать о возрастах воображения имело бы мало смысла, тогда как книга, подобная трактату Леона Брюнсвика[58] «Возрасты разума», ясно повествует об интеллектуальном мужании. Иначе говоря, воображение – это принцип вечной юности. Оно омолаживает дух, возвращая ему динамичные первообразы.
От этого динамизирующего воображения ничего не ускользает. Шелли, к примеру, пишет в «Атласской волшебнице»: «Порою ей нравилось добираться до верхних потоков воздуха, вращающих землю “по ее каждодневной орбите”[59] и добиваться разрешения Духов этих сфер взять ее в их хор» (т. II, р. 249). Для этих духов «петь» означает «действовать», и действовать материально. Они живут в воздухе, они живут воздухом. Благодаря воздуху возможны вся жизнь и все движения. Землю вращает дуновение ветра. Громадный земной шар, как и любая сфера, обладает для динамического воображения отменной подвижностью вращения.
Такая воображаемая астрономия вызовет улыбку рационалиста; тот спросит у поэта: ну что такое, в самом деле, «каждодневная орбита Земли»? Другой рационалист обвинит «летучую» поэтику Шелли в том, что она – просто парафраза научных законов расширения газов[60]. Поддерживая подобный комментарий, Уайтхед вспоминает энтузиазм модерниста Шелли в отношении физических наук. Классическая литературная критика, жадная до точных знаний, с легкостью поверит, будто эти ссылки на науку играют какую-то роль. Фактически же считать, что теория «расширения газов» сыграла хотя бы ничтожную роль в поэтике Шелли, означает забывать о самостоятельном характере поэтических грез у великого поэта.
Критические труды Поля де Рёля, обыкновенно весьма тонкие и учитывающие нюансы, в данном случае попадают мимо цели совершенно так же, как и гипотезы математика-философа. Критик оказался сбитым с толку атласской волшебницей, которая изготовляет некое сложное существо «из огня, снега и жидкой любви». Биолог, разумеется, найдет здесь к чему придраться! Но настоящий грезовидец сразу же оценит динамическую выразительность этой смеси. Если огонь дает жизнь, если жидкая любовь (поразительная находка!) дает любимую материю, то от снега здесь – белизна, красота, панорама вершин. Снег – а здесь это снег воздушный, снег высокогорный – наделяет сотворенное существо той нереальной внешностью, которая для Шелли и является вершиной реальности. А читая следующие великолепные строки:
Поль де Рёль «испытывает искушение протереть глаза». Он пишет, что строки такого рода подлежат ведению психоанализа, и добавляет: «Так прервем же эту обвинительную речь, которая направлена лишь к тому, чтобы успокоить совесть критика». Так критиком является совесть (что за странное признание!), которую надо успокаивать?
И все же на страницах, где Поль де Рёль глубже проникся творческой стихией Шелли, он пишет, что шеллианский стих – «оˊрган легче воздуха, крыло, позволяющее взлететь и держащее в полете»[61]. Де Рёль к тому же весьма справедливо утверждает, что для Шелли речь идет «о передаче движений души или души в движении». Нам предстоит возвратиться к синтетическому характеру динамического воображения, которое приводит в движение всю душу. Мы увидим, что передача движений от души к душе, целиком вовлеченной в движение, как раз и представляет собой великий урок онирического полета. Онирический полет придает грезовидческому опыту поразительное единство. Он дарует грезящему гомогенный мир, дающий возможность проверять на дневных картинах грандиозные прозрения ночного опыта. Нам кажется, что поэтику Шелли нельзя охарактеризовать лучше, нежели назвав ее онирическим полетом, достигающим полноты света.
57
Антиперистазис – обратное круговое давление, термин из «Физики» Аристотеля (см.: Собр. соч. В 4 т. Т. 3. М., 1981, с. 139, 261).
58
Брюнсвик, Леон (1869–1944) – франц. философ, занимавшийся проблемами кантианской критики в свете естественных наук. Опубликовал в сотрудничестве с Пьером Бутру и Феликсом Газье авторитетнейшее издание «Мыслей» Паскаля, расклассифицировав их в тематическом порядке.
59
Надо ли напоминать, что в космогонии Декарта Землю вокруг ее оси вращает материя небес? Вот доказательство того, что интуиции «трезвого» мыслителя не всегда радикально отличаются от видений поэта. –
60
См.:
Уайтхед, Альфред Норт (1861–1947) – англ., а с 1924 г. – амер. математик, философ и историк мысли. В книге «Наука и современный мир» (1925) он посвящает целую главу естественно-научным интуициям романтиков.