При этом, когда Камэи Кацуитиро[24] как-то между прочим назвал себя потомком знатной фамилии, Дадзай сразу прицепился к этой фразе, мол, фу, что это за «знатная фамилия», не смеши, ужасная фраза, зачем ты так сказал, смеешься, что ли? Для него эта фраза прозвучала особенно нелепо. Как и в излишне возвышенный стиль произведений Сиги, он вложил в нее слишком глубокий смысл.
У Фрейда говорится о так называемом исправлении ошибки. Случайно оговорившись, мы пытаемся рационализировать свою проблему и исправить ошибку, но бессознательно сходным образом ошибаемся повторно.
Ослабленная похмельем психика страдает от этого особенно часто; многократные ошибки идут рука об руку с терзаниями, вызванными стыдом и смятением.
У Дадзая это обычно проявлялось в его произведениях.
Если вспомнить, Дадзай еще с юных лет, когда уехал из дома и начал жить с женщиной, частенько строил из себя отпрыска хорошей и даже аристократической семьи. Таким образом он, видимо, обманывал хозяев питейных заведений и копил неоплаченные долги.
Нет никакого сомнения в том, что его надломленную психику терзали смятение и чувство вины, вызванные стыдом, сопровождавшим его всю жизнь. Исправление ошибки, по Фрейду, значит, что вместо того, чтобы просто исправить свою оговорку, мы похожим образом ошибаемся снова и пытаемся найти связь в последовательности исправлений.
Однако Дадзай никогда не стремился просто исправить ошибку, то есть не предпринимал никаких активных попыток перейти к честному созиданию.
Он хотел этого. Его слова и поступки были полны стремления к нему и обнаруживали в нем здравый ум. Но он ничего не предпринимал. Наверняка на него повлияла и телесная слабость. Однако неразумно было бы утверждать, что дело только в ней. Все из-за того, что он выбирал слишком легкие пути.
Чтобы стать настоящим комедиантом, нужно приложить некоторые усилия и преодолеть свое похмелье, а чтобы утонуть в похмельной тоске, требуется минимум усилий. Однако если мы зададимся вопросом, почему он выбрал этот легкий путь, возможно, снова вернемся к его телесной слабости.
Однажды Дадзай, смеясь, дал Танаке Хидэмицу[25] такое наставление: всегда отвечай на письма поклонников и не возмущайся, это наши постоянные покупатели. Литератор тоже своего рода торговец. Танака Хидэмицу всегда следовал этому наставлению и, насколько мне известно, сразу же отвечал на все письма, но не похоже, чтобы так же поступал сам Дадзай. Но тем не менее Дадзай всегда был любезен со своими поклонниками.
В прошлом году хозяин книжной лавки, кажется в Канадзаве, прислал мне альбом с рисунками (скорее всего, это был альбом: открывать посылку я не стал, но в ней было что-то толстое) и написал короткое письмецо. Я уже и забыл о нем, но мне стали приходить новые письма с требованием ответа, в которых этот человек, тратя весьма дорогую бумагу, писал, что ему ответили и такой-то господин, и такой-то, и в том числе Дадзай, и присовокуплял к этому странные фразы, мол, я верю в человечность вашей натуры, Сакагути-сэнсэй. Как-то, будучи в особо скверном расположении духа, я отправил ему посылку обратно с припиской «Хватит донимать меня под идиотскими предлогами, болван» и получил сердитый ответ: меня обозвали психом. Если верить той открытке, Дадзай нарисовал что-то для того человека и приложил к рисунку письмо. Вот она, настоящая любезность. Думаю, и она от его физической слабости.
И в Японии, и за рубежом отношения писателей и их поклонников не особенно обсуждаемая тема, в отличие от отношений актрис и их почитателей. По сравнению с актерской работой, которая видна, так сказать, в реальном времени, литературный труд представляет скорее историческую ценность; интересы писателя, разумеется, слабее связаны с реальным миром, поэтому и окруженные почитателями авторы, включая Поля Валери, Малларме и Нацумэ с его собраниями по четвергам, имели скорее не поклонников, а учеников, за которыми они признавали некие таланты.
Поклонники Дадзая же ближе к фанатам кинофильмов, и это некоторым образом роднит его с Акутагавой. Я вижу и это следствием физической слабости обоих.
Их литература — это литература одиночества, которая вроде бы не должна вызывать сильного отклика у поклонников, и, если можно так сказать, обоим не хватило душевных сил стать лицедеями на сцене, но их слабость компенсировала своей жизненностью этот недостаток.
В конце концов, это и привело их обоих к смерти. Если бы они могли дать миру отпор, то не покончили бы с собой. Впрочем, может быть, и покончили бы, но будь у них, как у комедиантов, чуть больше душевных сил, они бы написали что-нибудь еще более выдающееся.
24
Камэи Кацуитиро (1907–1966) — писатель и литературный критик, член Японской академии искусств.
25
Танака Хидэмицу (1913–1949) — японский писатель, новеллист и спортсмен. Был учеником Дадзая на литературном поприще. Совершил самоубийство на его могиле.