«Старику, должно быть, перевалило за семьдесят», — подумал я, наблюдая за тем, как мужчина снимает очки и вытирает уголки глаз. Кажется, он не понял, что я вырос здесь, а сам я не хотел упоминать об этом.
Холм Кутинава представлял собой мрачную картину — засохшие деревья, обдуваемые холодным белым ветром. Спускаясь по каменной лестнице, я подумал о том, что в ближайшее время не буду подниматься по этим ступеням. Сладостные воспоминания юности словно растворились, и я столкнулся с новой реальностью. Ветер свирепо ревел и яростно раскачивал верхушки деревьев.
Непроторенный путь
(Перевод Манэ Оганесян)
В то время Хисако только исполнилось девять лет.
Хотя и она, и ее отец играли на скрипке, Хисако никогда не задумывалась, что же такое музыка? Что такое искусство? Несмотря на то что она старалась изо всех сил, у нее не хватало энтузиазма и амбиций, чтобы стать превосходным скрипачом. Однако когда отец начал учить ее, она упражнялась снова и снова до кровавых мозолей из-за боязни быть наказанной. Она не могла сказать, что любила скрипку больше всего на свете. Скорее со всей ненавистью, на которую только способен ребенок, думала, что инструмент, называемый скрипкой, был создан, чтобы света белого не видеть за упражнениями. Отец часто повторял: «Скрипка — дьявольский инструмент», но Хисако не понимала, что такое дьявол, поэтому просто кивала в ответ. Ей было страшно, и она ненавидела скрипку.
В тот день как раз проходил летний фестиваль в храме Икуукунитама[46]. По главной улице шло шествие[47], слышались бой барабанов и оркестр, сопровождающие танцоров в масках львов. Дети, одетые в праздничные наряды, следовали за святыней и смотрели представление на территории храма, и только Хисако не могла выйти на улицу (и даже если бы ей разрешили выйти, у нее не было нарядной одежды). Она должна была играть на скрипке в духоте.
Была середина лета. Домики в грязном городе стояли вплотную друг к другу, из-за чего дышалось с трудом — особенно в комнате, где играла Хисако.
Комната выходила на западную сторону, и ее заливал яркий солнечный свет. Отец, не выдержав, снял бамбуковую штору и закрыл занавеску. Окно он тоже закрыл. В комнате стало жарко, как в аду, но он сказал, что если оставить окно открытым, то звук барабанов будет мешать практиковаться на скрипке.
Таким был отец. Когда дело доходило до скрипки, он становился словно помешанным, поэтому Хисако не могла попроситься на фестиваль и, обливаясь потом, прикладывая все усилия, продолжала играть своими маленькими ручками. Когда пот стек со лба на глаза, она закрыла их, крепко сжала зубы, и казалось, отчаялась. На секунду ее мысли улетели далеко на фестиваль.
Она играла «Цыганские напевы»[48]… В свою седьмую весну Хисако поступила в начальную школу и тогда же начала заниматься на скрипке с отцом, однако уже могла играть такое сложное произведение. Ее отец Сёносукэ с пеленок играл на пианино, но когда он услышал мощную и чистую красоту звука, вытекающего из скрипки, его глаза засияли.
— Хисако, сыграй этот отрывок еще раз.
— Да.
Хисако подумала, что она сыграла неправильно, поэтому, сделав печальное лицо, повторила фрагмент. Рыдающая мелодия, воплощение ностальгии цыгана, печально лилась из скрипки. Невозможно было поверить, что такой мощный звук выходил из-под рук девятилетней девочки.
Это было нечто, так Хисако раньше никогда не играла. Нет, даже Сёносукэ, который учил ее, так никогда бы не сыграл. Словно воображаемый звук. Как будто сомневаясь в собственных ушах, Сёносукэ бормотал что-то, глядя на бледное лицо дочери.
— Хисако, пойдем посмотрим на святыню, — сказал он.
— Папа, правда?
Хисако поспешно положила скрипку на крышку пианино и, убежав в соседнюю комнату, переоделась в такое же потертое, как ее потная рубашка, платье с цветочным рисунком.
Вверх по западному склону от остановки седьмого квартала Уэхонмати[49], находились тории[50] храма Икуукунитама. За ними была улица, ведущая к храму. По обеим ее сторонам выстроились ларьки с разнообразным товаром. Мороженое, клубничная и лимонная вода, охлажденный сироп, холодные арбузы, кофе, фейерверки, искусственные цветы в воде, водяные пистолеты, перьевые ручки, универсальный клей, фотографии, краска для волос, золотые рыбки, имбирь, мрамор, который меняет цвет при увлажнении, и многое другое. Здесь и там были магазинчики, которые привлекали внимание Хисако, но Сёносукэ не останавливался перед ними и тащил дочь за руку, проталкиваясь через толпу.
48
«Цыганские напевы» (