— Да не стоит… Я уж сам… как-нибудь…
— Нет-нет, самому тебе не справиться. Только не говори, что собрался свести счеты с жизнью. Я уж заволновался. Помереть из-за того, что бабы тебя любят, — это не трагедия, это уже комедия. Фарс какой-то. Верх идиотизма. Никто даже не посочувствует. И не думай об этом. Слушай, есть идея! Разыщи где-нибудь редкостную красавицу, расскажи ей, что да как, — пусть притворится твоей женой. И наведайся вместе с ней к каждой из твоих женщин. Точно сработает. Все бабы оставят тебя в покое. Как тебе, попробуем?
Соломинка для утопающего. Тадзима немного воодушевился.
Тадзима решился попробовать. Однако и тут была загвоздка.
Редкостная красавица. Редкостных уродин можно найти хоть три десятка по пути к ближайшей трамвайной остановке, но вопрос был в том, существуют ли редкостные красавицы где-то, кроме легенд.
К тому же щеголь Тадзима был настолько самолюбив, что даже избегал появляться на людях вместе с некрасивыми женщинами под предлогом недомогания. И среди его так называемых любовниц были одни красавицы, однако ж ни одну из них нельзя было назвать редкостной красавицей.
Хотя в тот дождливый день он с ходу мысленно отбросил легкомысленный план, предложенный этим престарелым писакой, но ничего лучше ему в голову не приходило.
«Что ж, попробую. А вдруг где-то и впрямь завалялась такая редкостная красавица». И его глаза за стеклами очков бесстыдно забегали по сторонам.
Танцплощадки. Кафе. Чайные домики[85]. Нет, и тут нет. Сплошь редкостные уродины. Конторы, универмаги, фабрики, кинотеатры, ревю. Да откуда ж им там взяться! Он нагло заглядывал за ограды женских университетов, носился по конкурсам красоты мисс-че-го-то-там, под выдуманными предлогами пробирался на кинопробы — где он только ни был, но все безрезультатно.
Добыча сама попалась к нему в руки, когда он шел домой.
Он уже начал терять надежду и с крайне удрученным видом брел в сумерках по черному рынку за станцией Синдзюку. Никакого желания заходить к кому-то из любовниц у него не было. При одной мысли о них его бросало в дрожь. Надо расстаться с ними.
Вдруг позади послышалось: «Тадзима-сан!» — и он чуть не подскочил от неожиданности.
— А… Это вы мне?
— Ты серьезно?
Отвратительный голос. Будто ворон прокаркал.
— Ого! — воскликнул он, снова взглянув на нее. Как он мог ее не узнать?
Он был знаком с этой женщиной. Торговка на черном рынке, даже не так — простая перекупщица[86]. Ему только пару-тройку раз доводилось иметь с ней дело на черном рынке, но он хорошо запомнил ее каркающий голос и необычайную физическую силу. Эта худенькая женщина могла легко утащить на себе под сорок килограммов. Вечно пропахшая рыбой, в грязной одежде, рабочие шаровары-момпэ[87] заправлены в резиновые сапоги — не понять, мужчина перед тобой или женщина. После дел с этой торговкой, похожей на нищенку, щеголь Тадзима первым делом бежал мыть руки.
Ничего себе Золушка! Такая изящная в модном европейском платье. Стройная фигура, прелестные тонкие ножки и ручки. На вид ей было двадцать три или двадцать четыре — нет, двадцать пять или двадцать шесть. Печальное лицо немного бледно, словно цветок груши. И эта ослепительная красавица аристократической внешности была той торговкой, которая могла легко утащить на себе под сорок килограммов.
Плохо, конечно, что голос отвратительный, но можно просто не давать ей говорить.
Попробуем.
Говорят, встречают по одежке. В особенности женщины способны полностью преобразиться, всего лишь принарядившись. Возможно, все они по природе ведьмы. Однако редко встретишь женщину, которая могла бы перевоплотиться так, как эта (ее звали Нагаи Кинуко).
— Похоже, дела у тебя идут неплохо. Неужто приодеться решила?
— Хорош уже!
Какой отвратительный голос. Всю аристократичность как ветром сдувает.
— У меня к тебе просьба.
— Опять будешь торговаться? Ну ты и жмот!
— Нет, я не о торговле. Я уже собираюсь завязывать. А ты все так же работаешь?
— Знамо дело. Как поработаешь, так и полопаешь.
Что ни скажет, сплошная вульгарщина.
— Ну и чего это ты так вырядилась?
— Я же все-таки женщина. Иногда хочется принарядиться и в кино выбраться.
— Ты была в кино?
— Да. Уже возвращаюсь. Как оно там называлось… «На своих двоих по Хоккайдо».
— Токайдо, наверное. Одна?
— Что за вопросы? Странные вы, мужчины.
— Раз так, есть просьба. Не уделишь мне час, нет, даже полчаса?
86
В первое десятилетие после Второй мировой войны перекупщики занимались пешей торговлей и перепродажей дефицитных товаров из-за рубежа.
87
Шаровары-момпэ — женские рабочие штаны из грубой ткани, преимущественно темной расцветки.