Поэтому купцы принялись понемногу исследовать возможности, предложенные Марко. К 1330 году было достаточно генуэзцев, пересекающих весь континент, чтобы Франческо Пеголотти посоветовал им с довольно обескураживающей небрежностью: «Дорога в Китай совершенно безопасна днем и ночью, если вам не случится умереть в пути, в каковом случае местный военачальник заберет все, что вам принадлежит».
Миссионеры тоже приняли вызов. В 1294 году, в год смерти Хубилая, францисканец Джованни Монтекорвино основал первую христианскую церковь в Пекине.[76] Другой францисканец, Одорико Порденоне, прибывший в Китай в 1322 году, написал книгу, ставшую почти такой же знаменитой, как книга Марко.
От этих ранних христиан остались дошедшие до наших дней следы, которые весьма сильно поддерживают одно из наиболее неправдоподобных утверждений Марко — то, что он якобы три года был наместником в Янчжоу. Осенью 1951 года, как раз после того, как власть в Китае захватило коммунистическое правительство Мао, бригада рабочих сносила стены Янчжоу, используя щебень для строительства новой дороги. Рабочие заметили мраморную плиту с какими-то странными изображениями на ней и передали ее местному антиквару, который узнал в них нечто похожее на сцены из жизни христианского святого. Озадаченный, он упаковал плиту в ящик и отправил ее другу, жившему близ Шанхая, молодому иезуиту Франсису Руло, который в это время собирал вещи, готовясь к отъезду, выдворяемый из страны новым режимом. Прекрасно сознавая деликатность исследования религиозных изображений при глядящих ему через плечо коммунистах, Руло очистил плиту и сделал ее фотографии. После его отъезда плита исчезла, но на основании своих записей он сделал доклад о том, что увидел и изучил.[77] Это был надгробный камень, украшенный сценами из жизни св. Екатерины, вполне уместными, учитывая имя покойной — Катерина Илионис, умершая в июле 1342 года. Через несколько лет в Янчжоу обнаружился еще один надгробный камень с могилы брата Катерины, Антонио, умершего в ноябре 1344 года. Оба были детьми Антонио «Илиони», как пишут его фамилию в анналах его родного города Генуи. Он был душеприказчиком друга, уехавшего в Китай, вполне преуспевшего там и, похоже, основавшего небольшую общину. В самом деле, Одорико упоминает о том, как в 1322 году останавливался у францисканцев в Янчжоу, а также фиксирует там три несторианские церкви. Христианская община явно пребывала там довольно давно… и может быть, достаточно долго для того, чтобы Марко был отправлен туда Хубилаем взять ее под свою руку? Быть наместником не города, а его христиан — пост, который Рустикелло то ли неправильно понял, то ли повысил в значимости?
В любом случае от Марко, купцов и миссионеров новости о Хубилае просочились в общественное сознание.
Меня заинтриговало одно сведение, выдаваемое время от времени монголоведами. Известно ли вам, спрашивают они, что письменность Пагба-ламы была изображена маэстро XIII–XIV веков Джотто? Это один из тех незначительных, но интересных предметов, которые обсуждаются за кофе и выпивкой на разнообразных научных посиделках: «Однажды я беседовал с японским академиком, и он сказал мне… Господи боже, просто изумительно… Джотто? В самом деле? Где?.. О, думаю, это как-то связано с плащаницей Христа». Я несколько раз слышал и читал об этом и решил проверить.
Да, между ханом Хубилаем и Джотто могла быть некая связь. Звали эту связь раббан (учитель) Саума — монах, который отправился из царства Хубилая на запад и стал первым известным путешественником, когда-либо прибывшим в Европу из Китая. Саума был зеркальным отражением Марко Поло, но с некоторыми отличиями: его пребывание в Европе продолжалось меньше года, и он был официальным посланцем, которого принимали на высшем уровне. Его чудесная повесть, персидский оригинал которой пропал, уцелела только в испорченном сирийском переводе и оставалась неизвестной до конца XIX века. В своей книге «Путешественник из Ксанаду» Моррис Россаби отлично воскресил этого человека и его приключения: «В те дни, когда культурный плюрализм носится в воздухе, казалось вполне уместным написать о человеке, процветавшем среди разнообразия культур и трудившемся над строительством мостов между ними». Но в рассказе о Сауме присутствует не только это. Тут наблюдается одно из исторических «что, если бы…», поскольку Сауме почти удалось выковать союз между монголами и христианской Европой, который мог бы изменить ход истории.
76
Характерно, что несторианские церкви автор здесь христианскими не считает. Впрочем, той же точки зрения держался и Монтекорвино, обращавший в католическую веру почти исключительно несториан.
77
Отец Франсис Руло, «Янчжоуский надгробный камень на латыни как веха средневекового христианства в Китае» [Francis Rouleau, SJ,