И я должен всё сие переносить! О небо! Что мне делать с этим нахалом? У меня нет ни шпаги, ни пистолетов, а тень его, по-видимому, вдвое против моей сильнее.
Отвечай на его вопросы. Ты сам желал вступить с ним в разговор. Он нехорошо воспитан; но ты узнаешь от него несколько истин, которые поневоле должен будешь выслушать от Радамонта*. Он тебя спрашивал: что ещё умел ты делать, кроме того, что ты ел и танцевал?
Я весьма приятно пел.
Ну так пропой же мне свою надгробную, или военную песню. Я тебя вызываю петь. – Но он онемел! Он лжец, Меркурий. Всё врал, что ни говорил; позволь мне вырвать у него язык.
Меня называть лжецом! – Но ах! Я не смею мстить ему. Какое бесчестье для всей Пошуэловой фамилии! Вот сущее мучение!
Прими от меня, Харон, сих двух диких. Может ли глубокое невежество оправдать сколько-нибудь могоцка в ужасных его злодеяниях; о том пусть Минос* рассудит. Но что сказать в пользу англичанина? Не то ли, что поединки вошли в обычай? Но сие извинение ни к чему здесь для него не послужит. Не честь побудила его обнажить шпагу против своего друга, но фурии, и – к ним должно его отправить.
Если должно изверга наказать, толкни его ко мне, Меркурий. Я великий мастер мучить. Вот тебе, бездельник, на первый раз несколько от меня пинков.
О честь моя! Бедная моя честь, какому подверглась ты поруганию.
(С английского).*
СМЕСЬ
Песнь итальянская
К …