Второй выглядел, как человек благородный и доблестный, с гордой осанкой и прекрасными манерами.
Отец подвел их к ним и сказал:
— Быстро, поприветствуйте своего отца-наставника.
Его старший брат тут же поклонился мужчине с незаурядной внешностью и сказал:
— Ученик Наньгун Лю приветствует учителя.
Незнакомец отмахнулся:
— Я просто пришел спросить совета у наставника Ло. Юные господа, вы обознались, я не ваш учитель.
Отец тоже рассмеялся и, схватив обоих сыновей за ворот, развернул лицом к ничем не примечательному мужчине:
— Это ваш учитель почтенный Ло Фэнхуа[226.8].
В тот момент он, наконец, поднял голову и натолкнулся взглядом на застенчивую улыбку Ло Фэнхуа. В то время Ло Фэнхуа и сам был еще очень молод, а когда волновался, выглядел еще более незрелым. Его щеки слегка покраснели, когда в круглых орехово-карих глазах отразились два его юных ученика. Взяв его за руку, почтенный глава сказал:
— Господин бессмертный, у моих детей разный темперамент, поэтому и подход к их обучению должен быть индивидуальным. Я прошу вас проявить снисхождение и вести обучение сообразно способностям каждого.
Ло Фэнхуа держал в руке мандарин. Похоже, он очень старался выглядеть строго и достойно, как и подобает учителю, но мандарин, который он непрерывно вертел в руке, выдавал его неопытность и стеснение.
Смышленый чертенок Наньгун Лю немедленно подошел к нему и пропел своим сладким голосом:
— Отец-наставник Ло! Отец-наставник Ло!
Лицо Ло Фэнхуа сразу же покраснело еще сильнее, и даже кончики его ушей налились кровью. Он смущенно отмахнулся:
— Я… не надо, ни к чему все эти церемонии, я ведь правда начинающий учитель и много чего не знаю… так что впредь прошу двух юных господ не стесняться помогать мне советом и я…
Это его «и я» так и зависло в воздухе. Видимо, этот человек в самом деле не знал, что еще он должен сказать. Сюй Шуанлинь до сих пор отчетливо помнил тот пронизанный солнечным светом день в Линьи и этого «отца-наставника», больше похожего на «милого младшего братишку», стоящего на фоне ясного неба под увешанным мандаринами зеленым деревом.
Его уши оказались такими тонкими, что, когда подсвечивались со спины солнцем, можно было разглядеть голубые вены под похожей на солнечно-мандариновый жемчуг нежной кожей.
И тогда Сюй Шуанлинь впервые заговорил с Ло Фэнхуа:
— Господин Ло, вам ведь только в этом году двадцать лет исполнилось?
В этой фразе звучала неприкрытая насмешка, которую расслышал даже стоявший неподалеку отец, но только не Ло Фэнхуа. Вопреки ожиданиям, он широко улыбнулся и искренне ответил:
— Не совсем. В этом году мне исполнилось семнадцать.
— …
Сюй Шуанлинь пошевелил губами, словно собираясь еще что-то произнести, но, в конце концов, так ничего не сказав, просто махнул рукой и попытался уйти.