Когда люди с трудом поднялись на ноги, то последнее, что они увидели, — как стоявший за дверью вместе со своими сподвижниками из Палаты Цзяндун Хуан Сяоюэ запускает механизм, закрывающий каменные врата. В этот момент на лице этого человека промелькнули обуревающие его истинные эмоции: алчность, жадность и злорадство…
Стоявшие позади него люди из Палаты Цзяндун и вовсе выглядели как дорвавшиеся до власти негодяи[233.1]. Кто-то из них даже решил воспользоваться ситуацией, чтобы высказать былые обиды:
— Поделом вам! Вы всю дорогу смотрели на нас как на собак[233.2]!
— Наш уважаемый даос Хуан за всю дорогу ни разу не оступился, однако вы, злобные людишки, постоянно бранили его, заставляя терпеть незаслуженные обиды. В критической ситуации с риском для жизни он сохранил эту кровь, так с какой стати ему помогать вам теперь?
Бах!
Каменные ворота снова закрылись.
На этот раз весь тоннель погрузился в полную тьму и неопределенность.
…Воцарилась мертвая тишина.
Потеряв всякую надежду, одна из заклинательниц закрыла лицо руками и разрыдалась. Скорбное настроение быстро распространилось, и вскоре подавляющее большинство людей в тоннеле совсем пали духом и застыли в горестном оцепенении. Растеряв весь былой боевой задор, они не могли двигаться вперед и боялись выйти из тоннеля.
— Сестра... я не хочу умирать…
— Наставник…
— Папа, давай выйдем и будем сражаться насмерть. В любом случае это лучше, чем застрять здесь.
Гул голосов заполнил тоннель.
Вдруг посреди этого гомона раздался голос человека, который очень давно молчал. Несмотря на еле уловимую дрожь в голосе, сказанные им слова звучали твердо и решительно:
— Я это сделаю.
Посеревший от страха глава Ма, вздрогнув, повернул голову в сторону, откуда прозвучал голос и увидел, как в темноте вдруг ярко вспыхнул огонек, осветив лицо говорившего. Широко открыв глаза, он с удивлением спросил:
— Образцовый наставник Мо?
Искрящийся духовный огонь на ладони Мо Жаня отбрасывал на его красивое лицо причудливые тени. С нечитаемым выражением он подошел к запечатанной каменной двери и остановился.
— Вы… вы тоже сохранили кровь Наньгун Сы?
Мо Жань не ответил. Он понимал, что несмотря на то, что сейчас кто-то продолжает отчаянно сражаться, защищая вход в тоннель, долго они не продержатся, а значит одержимые жаждой убийства марионетки очень скоро будут здесь.
Множество раз, пока они поднимались на гору, и в тот момент, когда Наньгун Сы столкнулся со смертельной опасностью, у него кровь вскипала от желания сделать это, но тогда ему все-таки удалось сдержаться.
Изначально Мо Жань думал, что Небеса благоволят ему, раз за разом помогая уклониться от этого признания и неизбежного пристального внимания общественности. Он и правда до последнего верил, что сможет обхитрить судьбу.