И внезапно, подобно вытащенному из ножен сверкающему клинку или вынырнувшему из морской пучины водяному дракону…
Невозмутимость и хладнокровие этого человека достигли своего предела. Он вдруг схватил Чу Ваньнина и прижал к себе.
— Да, точно… это оно. Именно такое лицо, — казалось, этот человек только что переступил грань безумия и продолжает сходить с ума.
— …
— Это то самое лицо… Именно его я вижу, именно такое лицо у лежащего в Павильоне Алого Лотоса мертвеца, на которого я смотрю каждый день и каждую ночь… В твоем лице ни кровинки, твое мертвое тело не разлагается, но ты больше никогда не откроешь глаза и не заговоришь со мной. В том мире совершенствования ты давно уже мертв… Ты отомстил мне!
Он сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Его глаза ярко пылали, внутри же кипело море отчаяния, били молнии и бушевала буря эмоций, вздымалось пламя гнева, кружились и танцевали змеи и драконы.
— Чу Ваньнин, я ненавижу тебя. Ты оставил меня одного.
Но, вопреки собственным словам, он обхватил его руками и крепко прижал к себе, полностью заключив в свои объятия.
Так горячо.
Похоже на тепло от костра.
Это давно потерянное тепло пронзило Тасянь-Цзюня острой болью, вырвав из горла приглушенный горестный вздох. Обхватив Чу Ваньнина руками, он прижался к нему, вжался всем телом, страстно жаждая втереть себя в его плоть и кости, поглотить его нутро и его душу, чтобы отныне — и в жизни, и в смерти — это тепло всегда оставалось с ним, и он больше никогда не чувствовал холода.
Он был согласен быть погребенным с ним вместе заживо, только бы не остаться снова в полном одиночестве[234.4].
Нет... нет…
Чу Ваньнину казалось, что кровь застыла у него в жилах. От беспрестанно накатывающей дурноты глаза застилала тьма. Он не понимал, в конце концов, что здесь происходит и кто умер? Кто кого оставил одного?
Каменные врата, ведущие в Зал Духа Дракона опять начали медленно открываться.
В открывшемся проеме мелькнула тень человека, а потом и он сам попытался ворваться внутрь.
— Учитель! — взволнованно позвал он.
Сотни готовых к нападению воинов тут же встали у него на пути.
Услышав этот голос, Тасянь-Цзюнь сначала несколько растерялся, но быстро пришел в себя и насмешливо протянул:
— Ну надо же, кто бы мог подумать, что это окажется «он», — император небрежно с ленцой махнул рукой и отдал приказ сопровождавшим его марионеткам, — разойтись! Все в порядке, пусть войдет.
Всю обратную дорогу Мо Жань не переставал думать о шашках Вэйци Чжэньлун и технике Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти. Он подозревал, что Хуа Биньань был далеко не последним человеком, вовлеченным в это дело. Если бы весь этот план изначально целиком и полностью был замыслом Хуа Биньаня, то на Платформе Призыва Души ему не пришлось бы на глазах у стольких людей вредить Сюй Шуанлиню, ведь тот в любом случае не выдал бы его.