Выбрать главу
Мои дороги, будьте такими, какими вы будете: [Мне все равно] — страданием ли, спасением или гибелью.

Сказал 'Адуд ад-Даула: “Наверное, ему будет плохо в пути”. И действительно, [ал-Мутанабби] умер по дороге.

Говорят, что к ад-Да'и ал-'Алави[252] пришел один поэт[253] в день Михраджана[254] и продекламировал ему [такие стихи]:

Не говори “радость”, а [скажи] “две радости”: локон ад-Да'и и день Михраджан.

/64/ Тот [велел] повалить его и всыпать ему 50 палок, сказав: “Исправить его поведение я мог, [только] "наградив" его [таким образом]”[255].

Исма'ил ибн 'Аббад[256] прочел 'Адуд ад-Дауле на аудиенции, данной ему в Хамадане, касыду на ба, названную лакинийа, в начале которой такие слова:

Я пою славу, но (лакин) Его милости я пою славу. Я отношу свое происхождение, но (лакин) отношу его к Похвальным качествам. Я тянусь всей душой, но (лакин) [только] к Его величеству. Я испытываю жажду, но (лакин) пью из [источника] этого Высшего предела.

Он говорил в этой касыде, вспоминая об Абу Таглибе ибн Хамдане[257]:

Ты сомкнул крылья над таглибитами, и таглибиты навсегда побеждены (туглаб).

'Адуд ад-Дауле показалось дурным предзнаменованием, что ему в лицо сказали туглаб, и он сказал: “Хватит, ради бога!”

Хотя эти дела малы и незначительны, они оставляют след в сердцах и дают почувствовать огорчение или радость. Путь благоразумия — в том, чтобы быть настороже к таким делам и уберечься от них. Как прекрасны слова Ибн Руми[258], которому Ибрахим аз-Зуджжадж[259] сказал: “Я вижу, у тебя много хороших и дурных предзнаменований. Как ты разбираешься в этом?” А он ответил: “Хорошее предзнаменование — язык времени, дурное — символ превратностей судьбы”.

Остерегайся, чтобы твоя дружба с правителем и откровенность не привели тебя к панибратству или фамильярности по отношению к нему. Расположи его [к себе] почтительностью и предупредительностью в обращении, прибавь к этому лести, благоговения вместе с заверением в непреложности [для тебя] запретного /65/ и в вечной преданности. Скромными должны быть и твои похвальбы и притязания на исполнение твоих надежд. Поистине, слишком явная фамильярность — повод к ненависти. Рассказывали, что ал-Ма'мун, да благословит его Аллах, предложил ал-Му'алла ибн Аййубу стать правителем одной области, а тот просил избавить его от этого, заметив: “Вероломному легче [справиться] с делом, [которое возлагается] на меня, чем преданному, потому что он (преданный) не фамильярничает и не пронырлив”. Сказал ал-Мансур, да будет милосерден к нему Аллах, об Абу Муслиме, что он был фамильярен до надоедливости, пронырлив до невероятности. Он сказал в своей хутбе о нем: “Обязанность быть справедливым по отношению к нему не помешала нам утвердиться в правоте [своих действий] против него”.

Рассказал 'Убайдаллах ибн 'Абдаллах ибн Тахир[260]: “Я был на аудиенции у 'Убайдаллаха ибн Сулаймана. Он бросил мне записку, спросив: "Что ты думаешь об этом заявлении и об этой безобразной выходке?" Я прочел ее и понял, что это записка Хамда ибн Мухаммада[261], катиба. В ней значилось:

Между нами святые [узы] и тесный союз. Каждый из нас имеет права друг перед другом. Но пользуйся удобным моментом. Ни один из нас не знает, когда не сможет [больше] терпеть.

Я сказал: "Вазир, да поможет ему Аллах, — предел чаяний, достойный благодеяния и милости". Он возразил: "Кроме [случаев] фамильярности, иногда переходящей границы, которая изменяет /66/ доброе настроение". Я сказал: "Фамильярность друзей не должна вызывать гнев и не может служить убедительной причиной [для него]. Свойство достойнейших — благодеяние слугам тех, кто вселяет надежду"”.

Когда вазир хотел что-либо написать в присутствии халифа по его приказу, то обычно в туфле[262] вазира или катиба имелась изящная чернильница с цепочкой, свиток, матйана[263], в которой асахи[264] и глина. Собираясь что-либо написать, он вешал чернильницу на левую руку, а свиток держал в правой. Когда он заканчивал, то вносил исправления в письмо, сворачивал свиток, накладывал глину и запечатывал ею, затем отправлял.

вернуться

252

Проповедник ал-Хасан ибн Касим ал-'Алави — последний из Алидов в Табаристане. Уб. в 316/928 г. (примеч. Аввада).

вернуться

253

По ас-Са'алиби, его звали Ибн Макатил. См.: Татимат ал-йатима, т. 1, с. 124.

вернуться

254

Праздник начала осени по персидскому календарю.

вернуться

255

Ад-Да'и не понравились слова: “не говори „радость"”. См.: ас-Саби. Русум, с. 64, примеч. 1.

вернуться

256

Абу-л-Касим Исма'ил ибн 'Аббад ас-Сахиб — вазир Му'аййид ад-Даулы и Фахр ад-Даулы, буидских правителей в Хамадане и Исфахане. Ум. и 385/995 г. См.: EI, Bd 2, с. 374.

вернуться

257

Абу Таглиб ибн Хамдан — это 'Уддат ад-Даула Абу Таглиб Фадлал'лах ибн Насир ад-Даула ал-Гаданфар, хамданидский правитель Мосула (358-369/968—979). В 367/978 г. потерпел поражение от 'Адуд ад-Даулы и бежал к Фатимидам в надежде получить помощь. Потому-то 'Адуд ад-Дауле и не понравились стихи, посвященные его противнику.

вернуться

258

'Али ибн ал-'Аббас ибн Джурайдж ибн Руми — арабский поэт. Род. в 221/836 г., ум. в 283/896 г. См.: El, Bd 2 с. 436.

вернуться

259

Ибрахим аз-Зуджжадж — известный средневековый арабский ученый, языковед. Ум. в 311/923-24 г. (примеч. Аввада).

вернуться

260

См. примеч. 60 к гл. 1.

вернуться

261

Абу 'Абдаллах Хамд ибн Мухаммад ал-Кунна'и — катиб, племянник вазира ал-Хасана ибн Махлада ал-Джарраха (правление ал-Му'тадида).

вернуться

262

Обувь, как и широкие рукава, во времена Аббасидов служила своего рода карманом. См.: Мец. Ренессанс, с. 306.

вернуться

263

Матйана — сосуд, в котором хранилась красная глина для печатей (примеч. Аввада).

вернуться

264

Асахи — полоски бумаги, которыми оборачивали рукопись или письмо и затем скрепляли концы, на которых часто находились черные шелковые кисточки (примеч. Аввада). В словаре Биберштейн-Казимирского для этого слова дается значение: шнурок из тонкой кожи, которым перевязывали письма (см. A. de Biberstein Kazimirski. Dictionnaire arabe-francais. T. 1—2. P., 1860).