Известно, что величайшее деяние в этом мире, который он заселил своими созданиями и над которыми утвердил свою истину, — ислам. Им он осветил свидетельство своего [бытия] и в нем утвердил свое владычество. Он сделал уверовавших в него лучшими из людей, самыми верными обязательству, наиболее убедительными в [своих] доводах, следующими самым ясным путем и ближайшими, на кого он изольет свои заботу и внимание. Ибо они уверовали в него, повиновались ему, признали его владычество и единственность.
А раз это так, то Аллах, да славится имя его, назначил управлять ими только самого благородного среди них происхождением, самого высокородного и великого корнями своими, наидостойнейшего истоками, из самой почтенной семьи, из самых высокопоставленных.
Он выбрал из этих [людей] лишь самого чистого родословной и величайшего честью, самого ученого и благоразумнейшего и самого осмотрительного и осторожного, совершеннейшего характером, идущего самым правильным путем, лучшего в управлении делами и соблюдении законов. Это — господин наш и повелитель, ал-Ка'им би-амри-ллах, эмир верующих, да продлит Аллах его жизнь, да пребудет он в вечной /141/ славе и постоянном величии, настоящем, не затуманенном, блистающем, не затененном, истинном, не поддельном, только ему принадлежащем, неделимом, явном, не скрытом, всеохватывающем, безмерном.
Можно сказать, он — первый среди людей, если их разбирать [по достоинствам], единственный, если провести сопоставление, побеждающий, если биться об заклад, и перевешивающий, если поставить на весы.
Он — тот, кто, желая предела, — назначал его, стреляя в цель, — поражал ее, стремясь к чему-то, — опережал стремление, избегая крайнего предела, — достигал [желаемого], защищая подданных, кроме тех, кто отрицал истину, не считаясь с ним, и тех, кто завидовал благородству, которого их самих лишил Аллах во гневе, — не страшился нападающих.
Рассказы о [его] великодушии, да продлит Аллах его власть, не имеют себе подобных среди рассказов [о великодушии]. Такое можно найти только в рассказах о событиях прошлого, в которых приводились различные мнения, над которыми господствовали всякие страсти и которые происходили в смутные времена.
Эти рассказы искажались передатчиками. Мы не имеем ни предания, ни передачи, которые бы разделялись на верные и неверные и давали бы [факты], связанные с этой священной особой, — да прославит Аллах его победу! — которые могли бы запятнать его сомнением либо плохим мнением о нем или вызвать к нему отвращение. Ибо мы говорим о деле, которое совершенно очевидно, доказательно и истинно при испытании.
Свидетельства тому — основательные, и доказательства этому — неопровержимые. [Ведь] Аллах, благословенно имя его, мог ниспослать свои откровения только тому, кого он избрал, или сделать своим наместником [на земле] только того, кто угоден ему, или вручить свою паству лишь тому, кто истинно верует, или отдать на сохранение свою веру только тому, кто набожен, чтобы не прерывалась справедливость, чтобы воцарилось всеобщее благо.
Известно, что Аллах, велик он и славен, — защитник своему созданию и оберегающий веру свою. Он — непревзойденный в своей мудрости, и воля его совершенна. Это — его благорасположение, содействие и честь, которые он оказывает тому, кому он пожелает. Воистину, он обладатель совершенства великого!
Уже рассказано о выдающихся событиях и историях, описанных очевидцами, о делах светских и религиозных. Так что если сравнить все это /142/ с благороднейшим положением имама ал-Махди, из дома пророка, то ясно, что место его самое почетное и высокое по степени знатности. Это при том, что лицо времени угрюмо, и цепь его ненадежна, двери благочестия заперты, а причины испорченности [нравов] — усилились, ожерелья силы — рассыпались, и договоры, [основанные на] честности, — невозможны.
Но Аллах охранял его дни, [проявляя] снисхождение, соединенное с содействием, и мягкость, подкрепленную необходимой помощью, [оказывая] действие, связанное с красотой убеждения, и [проявляя] решимость, нацеленную на достижение высшего знания.
Он удерживал остальное (лучшее), и оно сохранилось. Он берег это, и оно осталось. Он защищал этот народ, и он выстоял. Он оберегал эту веру, и она нерушима.. И если бы не это, то болезнь стала бы неизлечимой, и трудно было бы [найти] лекарство, и расширилась бы пропасть, и стало бы невозможным единение.
Воистину, человек не знал, что ты — благо. Он должен благодарить тебя, неразумный! Клянусь Аллахом, милостивым к своим рабам, Аллахом, славным тем, что с помощью владыки священного он открыл то, что открыл, отпустил столько, сколько отпустил, устранил те сомнения, которые устранил, ниспослал милость, какую ниспослал, и искомый предел устойчивости и крепости, а людям через это — продление добра и прибыли. “Поистине, Аллах — с теми, которые боятся, и теми, которые делают добро!”[509].